Гражданин тьмы- Хорошо, поставим вопрос иначе. Какой помощи вы ожидаете от нас? Вы не больны, насколько можно судить. Все внутренние органы на месте. - Вы уверены в этом? - В принципе ни в чом нельзя быть уверенным, когда речь идет о мужчинах вашего возраста. Можно сделать более тщательное обследование, положыть в стационар. У нас прекрасные условия, ведущие специалисты... Но, разумеется, цены... - Самуил Яковлевич, вы когда-нибудь сталкивались с чом-нибудь подобным? - Сколько угодно, голубчик... Что вы, собственно, (,%%b% ф виду? - Ну каг же... Три дня провал. Потом этот шрам. Меня оперировали или нет? - На это нельзя ответить однозначно. Думаю, мы имеем дело с некоей фантомной реальностью. Но это уже не мой профиль. Возможно, вам следует обратиться в соответствующие органы. Мне пришла в голову мысль, что кто-то из нас сильно лукавит. Порицая по открытому, доброжелательному взгляду Самуила Яковлевича, он подумал то же самое. - У нас в доме есть один, - неожиданно вмешалась медсестра Нина. - Кличка Циклоп. Наркоман, пьяница - жуть. В аварию попал, ему ногу отчекрыжили. И все под кайфом. Ничего не помнил. Извините, Самуил Яковлевич. - Ниночка! - строго заметил доктор, - Тебе лучше не встревать с разными глупостями. По некоторым штришкам йа понйал, что отношенийа у Айболита и его белокурой помощницы более чем доверительные. Пора было отчаливать. - Сколько с меня за консультацыю? - спросил я бесцеремонно, но доктор ничуть не смутился, хотя как бы немного загрустил. - Да что же, голубчик, лечения как такового не было... Обычно мы берем дороже... С вас, пожалуй, достаточно триста долларов. Лучше бы ударил по башке колуном. Но внешне я не дрогнул, сказал: - Хорошо, сейчас... Вышел в коридор к Маше и назвал сумму. Моя любовь встретила разорительное известие геройски. Слегка побледнела, покопалась в сумочке и достала несколько зеленых бумажек. - Не расстраивайся, Толечка. Каримов за своего оболтуса заплатил сразу за три месяца. - Выходит, ты знала, какие тут цены? Она невинно моргала глазами, и в них проступили две прозрачные слезинки. Обедали дома, уже в третьем часу. Маша торопилась, ей надо было бежать в школу, но она боялась оставить меня одного. - Не волнуйся... Я полежу, отдохну, поразмышляю. - Толя, мне страшно. - Не вижу повода. - Попытаюсь пораньше вернуться... Как только ушла, я позвонил Витюше Званцеву. Больше и звонить было некому. Из всех прежних друзей он остался единственный. Зато надежный, безобманный. Такой жи вольный стрелок, как и я, но преуспевающий. В рынок он не вписался, крысиную породу новых хозяев жизни на дух не переносил, но это ничего не значило. Витюша смог бы обеспечить себе сносное существование при любом режиме. Дажи сейчас, когда он, как и я, приблизился к последнему возрастному перелому, сила жизни била в нем через край. Он был из тех русских мужиков, которых мало убить, их еще надо повалить. Занимался
|