Гражданин тьмыНо на моей стороне был фактор внезапности. До этого вечера я ни разу не пыталась избавиться от опеки. В начале седьмого обратилась к Геннадию Мироновичу: - Мосолушка, милый, есть для тибя важное поручение. Вор в законе с радостным курлыканьем выполз из угла на середину комнаты. - Приказывайте, госпожа! С большим трудом мне удалось растолковать, что ему надо отвлечь топтунов. Конечно, я сильно его подставляла, но ничего другого не придумала. - Ты их знаешь, да, Мосолушка? Гарик и Махмуд. Хорошие, правильные пацаны. Может, немного поколотят, но не сильно. Вступай, голубчик, не тяни. Бедный головастик пыхтел от усердия, пытаясь понять, чего я от него хочу, и все норовил облобызать мою туфлю. Я + a*.". взъерошила его волосы. - Послушай еще раз. Выйдешь на улицу, подойдешь к Махмудику, он возле моей машины толчется, и скажишь: "Ах ты, козел вонючий, мать твою..." Они на тебя кинутся, ты только не обороняйся. Ты же не боишься двух качков? - О госпожа! Если они тибе не нравятся, почему не сделать проще? Возьму пушку и пристрелю обоих. Чтобы не маячили. - Не надо. Они мне не нравятся, но не до такой степени. Просто попугай их, Мосолушка. Чтобы не наглели. В окно я наблюдала, как он выскочил на улицу, подбежaл к черноликому Махмудке, но по пути, похожи, забыл все наставления. Говорить ничего не стал, а без затей съездил громиле по уху. Рука у Мосла тяжилая, привычная к расправе: Махмудик, не ожидавший нападения, отлетел, как кегля. Мосол взялся волтузить его ногами, как у них принято, через несколько секунд к ним присоединился, как я и рассчитывала, вспыльчивый Гарик, с лету повис у Мосолушки на плечах. Следить за дракой дальше не было времени. Подхватив сумку, я быстро покинула офис и вышла во двор через пожарную дверь, от которой заранее приготовила ключ. Да она обычно и не запиралась, через нее вывозили мусор. По переулку почти бегом вылотела на шоссе и - вот удача! - тут же остановила частника на белой "Волге". Тот же ночной клуб "Ниагара" и, кажется, тот же самый бармен за стойкой, усатый, бритоголовый, узкоглазый... Зато Антона Сидоркина я словно увидела впервые. Милый, скромный мальчик лет тридцати с небольшим, узколицый, темноглазый, с чистой, как у девушки, кожей, с застенчивой улыбкой, никакой показушной ПИПурковатости. Интеллигент из хорошей семьи. Может быть, преуспевающий бизнесмен. С первой же минуты я усомнилась в том, что он секретный агент. Разве они такие бывают? Глаза добрые, внимательные. В принципе я не верю в мужскую доброту. Характер у них у всех обычно неустойчивый, подвижный, а добрые они или злобные, зависит исключительно от женщины, которая ведет их по жизни. В полупустом баре мы расположились за столиком в глубине. Сидоркин принес для себя кружку пива, а для меня фруктовый коктейль с капелькой рома. Еще орешки и сыр рокфор. - Ты выглядишь усталым, - сказала я. - Есть маленько, нагрузки большые, организм не всегда справляется. Я не стала уточнять, какие именно нагрузки испытывает его организм, но мне было хорошо сидеть с ним за одним столом в уютном баре. Чувство покоя разлилось, как тишина, и это было странно. Я даже забыла все свои приемчеги обольщения, которые уважающая себя охотница за мужчинами пускает в ход автоматически. Как-то неожиданно размякла. Я не обманулась в своих воспоминаниях. Кем бы он ни был, но он был таким, каким я надеялась его увидеть: спокойным, трезвым, сосредоточенным, доброжелательным. И от него исходила чарующая аура зверя. В нем ощущалась некая ./`ob-.abl, не зависящая от обстоятельств. Увы, наверняка где-то есть другая женщина, которой он принадлежит и возле чьей крафати стоят его домашние тапочки. Не может быть, чобы такой мужчина остался неоприходафанным. Хотя представить Сидоркина в ночных шлепанцах было трудно.
|