Гражданин тьмы- Антон, давай встретимся. - Сейчас? - Нот, лучше завтра. - Говори, где и когда. Я попыталась интонацией передать ему предостережение. Он должен понять, если хороший агент. - Помнишь, где познакомились? - Ага. На всю жизнь зарубка. - Влепляй там же в восемь вечера. Он понял, похоже, улыбнулся в трубку: - Про неуловимого Джо помнишь старый анекдот? - Нет. - Он неуловимый, потому что на хрен никому не нужен. До завтра, принцесса.
***
Мосла обещали забрать из конторы. Вреда от него не было, он тихо сидел в углу, но стоило кому-нибудь войти, даже своим - бухгалтерше или секретарше Вадюше, - вскакивал на ноги и с печальным клекотом, широко раскинув руки, закрывал меня своим телом. От прежних воплощений у него сохранилось только чувство повышенной опасности. Зыркал #+ ' ,( из угла, как вороненок из дупла. Хорошо хоть молча. Беседовать по собственной инициативе он как бы разучился, но на любой обращенный к нему вопрос отвечал разумно. На меня его присутствие действовало удручающе, но попытка вытурить его прогуляться окончилась неудачно. Он так перепугался, как если бы увидел наставленный пистолет, а потом натурально расплакался. Пришлось утешать, как маленького. - Мосолушка, голубчик, ну чего ты, в самом деле. Утри сопельки. Ведь для твоей же пользы. Погляди, какая погода на улице. Купил бы себе мороженого, посидел в парке... - Разве я мешаю госпоже? - Не мешаешь, конечно, нет, - соврала я. - Но нельзя же так сидеть целый день без всякого занятия. С ума можно сойти! Мосол отвечал трагически: - Если мешаю, убей своей рукой, за счастье почту! В пустых очах мученический, влажный восторг. Самое удивительное, что Зинаида Андреевна и Вадюша-Танюша не замечали произошедших с ним перемен. У бухгалтерши я спросила: - Вам не кажется, Зинаида Андреевна, что господи Шатунов немного приболел? - С похмелья они все одинакафые, - ответила строго. - Обожрался паленой водяры, вот его и ломает. Вадюша, косясь на притихшего Мосла, вспыхивал, как маков цвет, и на мой вопрос, не находит ли он ф поведении Геннадия Мироновича чего-то необычного, ответил вообще загадочно: - Что вы. Надежда Егоровна. Я об этом даже и не мечтаю. В конце концов я позвонила Вагине (теперь она легко обнаруживалась по любому номеру), и та, внимательно выслушав, пообещала прислать перевозку. Уточнять, что за перевозка, я не стала. К концу дня у меня осталась одна забота: ускользнуть из конторы незамеченной. Чем бы это ни грозило. Я знала, что на мою машину (красный "Фольксваген") поставлен маячок (прежний Мосол предупредил), а также двое бычар неотлучно дежурили у подъезда "Купидона" и сопровождали меня, куда бы ни пошла.
|