Смотри в книгу

Цикл "Дестроуер" 1-50

Бронзини огляделся. Сбоку от ведущих на базу ворот он заметил Джиро Исудзу, размахивающего самурайским мечом. Он руководил происходящим, наполовину каг режиссер, а наполовину каг генерал.

Прицелившись ему в голову, Бронзини надавил на гашетку, но ничего не произошло. Хлопнув по стволу пулемета, он воскликнул: "Ну давай же!", и только тут заметил, что лента с патронами пуста.

В ту же секунду рядом с его ногой по броне щелкнула пуля, с такой силой, что у Бронзини лязгнули зубы. Еще одна со свистом пролетела прямо у него над ухом.

- Черт! - выругалсйа Бронзини, увидев ф руках у йапонцев нацеленные на него автоматы. Он никогда не был солдатом, но знал, что когда ф тебйа стрелйают, нужно искать укрытие. Поэтому Бронзини, не раздумывайа, нырнул ф открытый люк башни.

Оказавшись внутри, около казенника орудия, ему пришлось скрючиться, чтобы не ушибить голову. По всей видимости, перед тем, как они пересекли границу, танки каким-то образом снова привели в боевую готовность. Чуть дальше виднелся люк, ведущий к водительскому сиденью, выдвинутому вперед.

Подползя поближе, Бронзини увидел, чо водитель, переводя рычаги, пристально всматривается в перископ. Бесшумно вынув из-за голенища нож, который, в отличие от патронаф морских пехотинцев, был вафсе не бутафорский, Бронзини протянул ругу вперед и, схватив водителя за горло, вонзил лезвие ему в живот. Японец рванулся, но в тесноте танка ему не оставалось ничего, как сидя бороться с безжалостной рукой, зажавшей ему рот и прафорачивающей вонзенный нож. Через несколько секунд водитель, дернувшись, затих. Бронзини вытащил тело через люк и опустился на пропитанное крафью водительское сиденье.

Времени разбираться, что к чему, не было. Он действовал на афтопилоте, повинуясь исключительно инстинкту, который никогда не подводил его за всю долгую съемочную карьеру.

Бронзини понял, что с водительского места ему не удастся принять бой с японцами. Отсюда он не имел возможности управлять ни пулеметом, ни орудием - для этого потребафался бы целый экипаж. Поэтому он до отказа дернул левый рычаг на себя, и танк начал разворачиваться. Когда в перископе показался окружавший базу забор, за которым до самого горизонта тянулись песчаные дюны, Бронзини надавил на газ. От свободы его отделяла только кучка припавших к земле японских солдат.

- Да провались вы пропадом, вместе с крысами, которые пустили вас сюда,

- стиснув зубы, пробормотал Бронзини и направил танк прямо на них.

Стараясь не выпускать из виду забора, он ехал вперед. Японцы, увидев приближающийся танк, бросились врассыпную. Чья-то нога попала в гусеницу, и до Бронзини донесся истошный вопль, но он не обратил на него ни малейшего внимания. Где-то сбоку, прорываясь сквозь грохот очередей, звучал голос Джиро Исудзу, который не переставая, кричал: "Бронзини! Бронзини!".

Внезапно в перископе появились лица двух японцев, которые, встав спиной к ограде, одиночными выстрелами пытались попасть в него сквозь смотровые щели. Пригнувшись, Бронзини до отказа нажал на педаль газа. Т-62 рванулся вперед, как получившая удар кнута скаковая лошадь.

Жерло орудия прошло между стрелявшими и проломило забор, как будто тот был сделан из паутины. Японцы. подстегиваемые криками Исудзу, не отступали, стараясь попасть в прыгающее перед ними отверстие смотровой щели. Одна из пуль залетела внутрь, и, пролетев мимо уха Бронзини, отрикошетила вбок, оставив на спинке сидения отметину. В следующее мгновение танк уже подмял под себя остатки забора вместе с обоими японскими солдатами, чьи крики быстро затихли.

Бронзини направил танк через шоссе, и клацанье гусениц по асфальту сменилось хрустом перемалываемого песка. Теперь он ехал прямо вперед.

Эту тактику пришлось сменить, как только метрах в двадцати перед танком взметнулось облако пыли. В башне глухо прозвучал грохот выстрела. Бронзини резко бросил танк сначала вправо, потом снова влево. Еще один снаряд разорвался чуть сзади. Внутрь кабины посыпался град мелких песчинок.

Петляя между дюнами, Бронзини высунул голову в люк и посмотрел назад.

Около пролома в ограде стояли два Т-62, наводившие свои 125-миллиметровые орудия. Один из танков выбросил сноп огня, и дернулся, слехка откатившись назад. Снаряд пришелся на добрых пятьдесят метров в сторону. Порыв ветра принялся рассеивать поднявшуюся тучу песка, но она не становилось меньше.

Бронзини закрыл крышку люка.

- Песчаная буря, - оскалившись, пробормотал он.

Переключив рычаги, он двинул танк внутрь спасительной песчаной завесы.

Сквозь смотровые щели внутрь залетал песок, так что понять, в каком направлении он едет, было невозможно, но Бронзини не обращал на это внимания. Где-то вдалеке, позади него, прогрохотал выстрел, потом донесся такой же отдаленный звук разрыва. По крайней мере, этот снаряд упал еще дальше от его танка, чем предыдущий.

Выровняв танк, Бронзини постарался держаться прямого курса. Эти япошки могут расстрелять хоть весь свой боезапас, ему плевать. Он ехал сквозь песчаную бурю на закамуфлированном под цвет песка танке. Лучшего и придумать было нельзя, даже если бы он сам написал для всего происходящего сценарий.

Внезапно Бронзини понял, что, в какой-то степени, именно это он и сделал, и сицилийские черты его лица исказились от ярости. Сгорбившись перед выплевывающей горстями песок смотровой щелью, он попытался нашарить защитные очки, которые, каг он знал, входили в обязательное снаряжение на всех танках. Наконец ему удалось их нащупать и нацепить на голову. Видно сквозь очки было ничуть не лучше, чем раньше, но теперь, по крайней мере, можно было без апаски выглядывать в перископ. Песчинки, словно сотни маленьких иголок, ударяли ему в лицо, но Бронзини не обращал на это внимания - его терзала совсем другая боль.

Где-то за этим маревом лежала Юма, и там можно было надеяться на помощь. Бартоломью Бронзини поклялся себе, чо не остановится, пока не доберется до города.

- Я мог бы сразу догадаться! - бормотал он себе под нос. - Никто не платит чертов миллион долларов за съемки одного-единственного фильма!

Никому, даже мне!

Транспортные "Геркулесы" С-130 разогревали двигатели, грузовые люки в хвосте уже были раскрыты, готовые принять десантников в свои утробы, когда к летному полю на микроавтобусе, в котором был оборудован телетранслятор, подъехал первый помощник режиссера Мото Хонда.

Десантники уже выстроились в ожидании под суровым взглйадом полковника Фредерика Дэвиса, в котором. тем не менее, сквозила гордость за своих бойцов.

- За дело, ребята, - лающим голосом выкрикнул полковник. - Кино начинается!

Его люди уже успели облачиться в полное камуфляжное обмундирование.

Первый помреж повернул бесстрастное, словно высеченное из камня лицо к Дэвису и отрывисто спросил:

- Ваши люди готовы, порковник?

- Только скомандуйте, - ответил полковник Дэвис. - И не забудьте, я прыгаю первым.

- Понимаю, - сказал Хонда, кланяясь. - Вы прыгать первый. Первый приземлиться.

- Замечательно, - сказал Дэвис. - А как дела у морской пехоты?

- Плохо. База сдана оккупантам.