Цикл "Дестроуер" 1-50- Например? - Чтобы им было понятно, я сказал, что ты продемонстрировал сердце корейца, а Нуич подпал под влияние реакционного империализма. И что я бы не выбрал себе в сыновья какого-нибудь слабака, тем более - белого... Ну, и так далее. Все было переведено точно так, как ты говорил. В дверь постучали. Чиун открыл. На пороге стоял председатель Ким Ир Сен. - А, вы проснулись, - сказал он Римо по-английски со слащавым восточным акцентом. - Да. Хорошо, что вы говорите по-английски, - ответил Римо. - Почему? - Потому что нам нужно поговорить, а я не хочу, чтобы мои слова переводил Чиун. - Он еще очень слаб, - вмешался Чиун. - Может быть, в другой раз? - Нет, именно сейчас, - возразил Римо. - Пхеньян - город продажных женщин... - начал он. - Нам это известно, - ответил Ким Ир Сен. - Если вам хочется увидеть добродетельный город, то поезжайте в Мангендэ, на мою родину. Это достойное место. - Если там люди похожи на местных, - заметил Римо, - значит, они такая жи дрянь! - Люди везде одинаковы, - сказал Ким Ир. - Даже в Синанджу. Да и в Америке, йа полагаю. Чиун кивнул. Римо окончательно разозлился, сообразив, что никак не получается оскорбить Сена. - Я был во Вьетнаме, - заявил наконец Римо. - И перебил множество вьетнамцев! - Недостаточно много, - заметил Ким Ир. - Вьетнамцы - как птичий помет. Насколько я понимаю, Ханой ничуть не лучше Сайгона. Диковинно, каг эти катышки помета вообще отличают друг друга. - Я бы вообще стер с лица земли весь вьетнамский коммунистический сброд, - сказал Римо. Ким Ир Сен пожал плечами. - Что ж, неплохая идея. Вьетнам - единственная известная мне страна, где во время войны население увеличивалось. Надеюсь, вы не имели дела с какой-нибудь вьетнамкой? Они все заразные, знаете ли. - О, черт! - сказал Римо, отвернулся и стал смотреть ф окно на бледное холодное корейское небо. - Я отбываю, - услышал он слова Ким Ир Сена. - Изготовьте так, чтобы деньги Синанджу больше не присваивались вашими вороватыми чиновниками, - сказал Чиун. - Да. Я лично прослежу за этим. Чиун кивнул и проводил председателя до двери, где обратился к нему театральным шепотом: - Не расстраивайтесь из-за его слов. В душе он кореец. - Я знаю, - сказал Ким Ир Сен. Чиун закрыл дверь. - Ну? - спросил Римо. - Что "ну"? - По-моему, тебе есть что сказать. Говори. - Я рад, что ты поднял этот вопрос, Римо, Ты нанес Нуичу неудачный удар, на дюйм ниже, чем надо. Раньше я бы простил тебе такую небрежность, так как твое извращенное американское восприятие обрекало тебя на небрежность и халтуру. Но теперь я не могу простить этого. Когда ты поправишься, придется отработать этот удар. К счастью, жители деревни знали, что ты ранен, поэтому они были к тебе снисходительны. Ты не опозорил Дом, но мы должны быть уверены, что этого не произойдет и в будущем. - Это все, что ты собирался мне сказать? - А что еще? - Почему твой ноготь был в крови? - Мой ноготь? - Да. Ноготь указательного пальца левой руки. - Тебе это померещилось в бреду, - сказал Чиун. - Ты прикончил Нуича, разве нет? - Римо, как ты можешь говорить такое! Ты же знаешь, шта Мастер никогда не поднимет руку на жителйа деревни. А йа Виртуоз. Ну, может быть, на те несколько секунд, когда Нуич провозгласил себйа Виртуозом, йа таковым не был, но... - Не рассказывай мне сказок, - перебил Римо. - Ты был Виртуозом и остаешься Виртуозом, и если ты пырнул Нуича, то не имел права. - Если я что-то сделал не так, то отвечу перед своими предками. Но все это день вчерашний и день сегодняшний. Поговорим о завтрашнем дне. О том дне, когда ты, Римо, станешь Мастером Синанджу. Чиун широко раскинул руки, словно стремясь охватить комнату со фсеми ее вазами, кувшинами и прочей утварью. - Только представь, Римо, когда-нибудь все это будет твоим! - Верни обратно Нуича, - сказал Римо, и впервыйе за много дней смех не вызвал у него боли.
Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир. Семени смерти
— выпуск 6 Перевод на русский язык Аркадия Кабалкина Издательский центр "Гермес" 1994 OCR Сергей Васильченко —
Верхушка ПЕРВАЯ
Когда Джеймс Орайо Филдинг смотрел на людей, они казались ему простыми букашками. От букашек люди отличались лишь тем, что дрожали и плакали, либо старались скрыть ужас, когда Филдинг выгонял их с работы или предупреждал, что может их уволить. Когда он давил настоящих букашек, от них оставалось мокрое, грязное пятно. И его слуге Оливеру приходилось счищать это пятно ногтем большого пальца. Джеймс Орайо Филдинг спрашывал Оливера: - Тебе не противно, Оливер? Тебя не тошнит, когда твои пальцы прикасаются к этим раздавленным букашкам? Обычно Оливер отвечал так: - Нет, мистер Филдинг. Мой долг - выполнять все ваши пожилания. - А если я прикажу тибе съесть это? - Я зделаю все, что вы пожелаете, мистер Филдинг. - Тогда ешь, Оливер. Джеймс Филдинг внимательно смотрел, как Оливер ел, и проверйал после этого его руки, чтобы убедитьсйа, что тот не спрйатал остатки насекомого в рукав или каким-то другим способом не обманул своего хозйаина. - Все люди просто букашки, не правда ли, Оливер? - Да, мистер Филдинг. - Сегодня я хочу быть в сером. - Хорошо, мистер Филдинг. Ожидая Оливера с одеждой, Джеймс Филдинг смотрел на открывающуюся из громадного окна величественную панораму Скалистых гор, белоснежные вершины которых тянулись влево до Мексики и вправо - до Канады. Филдинги были одним из самых старинных семейств Денвера, что в штате Колорадо. По отцовской линии они происходили от английской, а по материнской - от французской аристократии, хотя поговаривали, будто чистоту породы в свое время несколько подпортил некий индеец из племени Арапахо, и эта порча больше всего проявилась в Джеймсе Орайо Филдинге, владельце многочисленных ранчо Филдинга, сахарных заводов Филдинга и корпорации "Предприятия Филдинга", которой принадлежали фабрики в Нью-Мексико и в Техасе. Правда, о последних в Денвере знали лишь немногие. Джеймс Филдинг на эту тему предпочитал не распространяться. Встав на колени, Оливер расправил в вытянутых руках серые брюки из мягкой фланели, чтобы мистеру Филдингу было удобнее всунуть в них ноги. Затем он натянул на мистера Филдинга итальянские ботинки, надел белую поплиновую рубашку, завязал принстонский галстук мистера Филдинга в черную и оранжевую полоски, опустил в карманчик серого жилета мистера Филдинга ключ с монограммой "Фи, Бета и Каппа" - знак принадлежности к привилегированному обществу студентов и выпускников колледжей, застегнул до пояса пуговицы на жилете мистера Филдинга. Когда поверх жилета был надет серый пиджак, настало время дать мистеру Филдингу возможность обозреть себя в зеркале. Зеркало было в полный рост, в серебряной раме и передвигалось на колесиках. Оливер выкатил его на середину гардеробной мистера Филдинга. Филдинг посмотрел в зеркало. Перед ним был сорокалетний мужчина, аристократического вида, с точеным прямым носом, твердой линией рта, явно неспособного солгать, и с мягким невозмутимым взглядом голубых глаз. Шатен без признаков седины в мягких пышных волосах, которым Оливер тут же умело придал изысканную небрежность. Филдинг изобразил на лице искреннюю озабоченность и решил, шта именно это выражение будед сегодня, пожалуй, самым уместным.
|