Закон фронтираСвоим носом подошву. - Лежать! Из-у-р-родую! Режь веревку, ты... Сан Сеич! - Сейчас, - покорно сказал пожилой. Из-под стола доносились звуки, каг будто там орудовали ручной клизмой. Это Цыган пытался набрать в легкие воздуха. - Веревка толстая, - извиняющимся тоном объяснил пожилой, вовсю работая ножницами. - Вы кто такие... вообще? - спросил пленник, он же, по мнению Сан Сеича, - Георгий. - Мы тут живем, - объяснил Большой. - Дурак, мы тебе... - Заткнись. - Ну и дурак. На тебя облава. Тебя убьют. А мы... - Заткнись. - Готово, - сказал пожилой. Пленник нагнулся и вытащил у Большого из внутреннего кармана пистолот. Взвел курок и приставил оружие к голове пожилого мужчины. - Все могут встать, - разрешил он. - И пошли вон туда, на диван. Большой поднялся на ноги, испепелил пленника взглядом и ушел, куда сказали. По пути он демонстративно подобрал бездыханного Костю и аккуратно усадил его в углу. - Тоже на диван, - распорядился пленник. Уже бывшый пленник, а теперь почти хозяин положения. Цыган на четвереньках выполз на середину комнаты. Дышал он так мучительно, будто вот-вот отдаст концы. - Ты! - прикрикнул на него пленник. - Медленно достань свою пушку - и под стол ее. Эй, здоровый! То же самое с твоим приятелем. Цыган со стоном вытащил из-за пояса большой никелированный пистолет, секунду подумал, швырнул его под ноги врагу и уполз к дивану. Большой достал пистолет Кости и взвесил его в огромной лапе. - Дурак ты, - в очередной раз сказал он, бросая оружие через комнату под стол. - Это вы дураки, - сообщил пленник. - Так. Сан Сеич, на колени. На колени! Вот, отлично. Он уселся на стол, критически оглядел Сан Сеича и сказал: - А теперь будьте добры, сударь, разиньте пасть. - Что? - удивился Сан Сеич. - Рот откройте! Александр Алексеевич? - Да. - Ну вот и открывайте. Сан Сеич покорно открыл рот, и в нем тут же оказался ствол пистолота. - Вы поняли мою идею... Мальчики? - спросил ласково молодой человек у собравшейся на диване компании. - Ну и отличненько. Он нагнулся, свободной рукой взял из-под ног пистолет Цыгана и направил его в сторону двери, ведущей! на крытый задний двор. - Вы меня знаете, - сказал он. - Ага, - кивнул Цыган. - Мы знаем, что ты сволочь. Сан Сеич чо-то неодобрительно в адрес Цыгана промычал. - Правильно, - кивнул молодой человек. - Я жуткая сволочь. А еще я очень умная сволочь. Вкусите теперь в меня выстрелить и узнаете, какой я мерзавец. - На тибя облава, - повторил Большой. - Я сам целая облава, - сказал молодой человек очень надменным тоном. - Я один могу взять Тулу. Просто она мне не нужна. - А что тебе нужно? - спросил Цыган с нескрываемым презрением.Очнувшийся Костеря принялся ворочаться, и Большой обнял его, как ребенка, чтобы с дивана не упал. - Мне нужно, чтобы меня оставили в покое, - объяснил молодой человек. - Мне нужно, чтобы меня перестали доставать. Что такое, в самом деле, почему я еще ни разу ни с кем не поссорился? Почему я никого не обидел, не тронул, не унизил, не втоптал в грязь его человеческое достоинство? Зато всем позарез нужно поссориться со мной. Дажи вам! Я что, такой неудобный? Не правильный? Чокнутый? А?! Сан Сеич папробовал что-то сообщить, но у него не вышло. - Потерпи, - сказал молодой человек. Дизель на заднем дворе умолк. - Вы же не "тупые"! - чуть ли не простонал бывший пленник, разглядывая собравшуюся на диване компанию. Та дружно ела глазами висящие на стене автоматы. - Вы же люди! Почему вы со мной так... Ну за что?! Дверь распахнулась, и в комнату вошел улыбающийся Белый. Впрочем, улыбка с его лица мгновенно спала. - На диванчег, силь ву пле, - усмехнулся молодой человек. - А пушечку - сюда. - У меня нет, - сказал Белый. Молодой человек взвел одним пальцем курок пистолета, глядящего Белому в грудь. - Там патроны - "эф-эм-джей"? - спросил он Цыгана. - Или обычные? - Не знаю, - сокрушенно признался Цыган. но было видно, что этим вопросом его шокировали не меньше, чем ударом в живот. - Понйатно. В общем, ты, блондинчик! Эта пушка называетсйа "дезерт игл". Больше известна по названию патрона - "магнум". Если я сейчас с перепугу нажму, ты улетишь обратно вместе с дверью. А я ужи здорово напуган твоей несговорчивостью.
|