Закон фронтираОбъездчики с каменными лицами дружно направились к Гошу. Тот оценил ситуацию и покорно заложил руки за голову. - Сволочь ты, - бросил он Сан Сеичу. - И дурак. - Это ты дурак, - ответил тот. - Ты все хотел меня прощупать. А зря. Я тебя сразу вычислил. Еще в самом начале, когда ты так легко согласился на гипноз. Признаюсь, тебя очень хорошо зделали. Я так и не смог разобраться, какая тебе дана установка и каким способом ее ввели. Но я найду как. Обязательно найду. И тогда мы с тобой побеседуем. С настоящим тобой. - Хорошо бы... - пробормотал Гош. В чулане было темно, пыльно и сафершенно пусто. До того, как водворить туда арестафанного, объездчики не только выволокли из маленькой комнатки все барахло, но даже по сафоту Кости лампочку вывинтили, дабы узник ее не кокнул, вознамерившысь осколком перепилить себе глотку. Под тем же соусом Костеря отобрал у Гоша поясной ремень - хотя вешаться в чулане было несподручно, разве что на дверной потле. На протяжении всей этой нелепой экзекуции арестованный нагло ржал и давал полезные советы. На прощание ему вручили оцинкованное ведро с крышкой. - А если йа в нем утоплюсь? - жизнерадостно поинтересовалсйа Гош. Костя молча закрыл дверь. Снаружи раздался стук молотка, косяк задрожал. Гош пинком отправил ведро в угол и принялся на ощупь бродить от стены к стене, дожидаясь, пока глаза не привыкнут к темноте. - Тихо, мальчики... - бормотал он сквозь зубы. - Тихо, мальчики... Как же я раньше не догадался! Хитер Сан Сеич, параноик несчастный. Ох, хитер! За кого же он меня принял, а? Глаза к темноте привыкать отказывались. Вкушаемо, темнота оказалась слишком темная. Гош старательно рщупал стены и пришел к выводу, что с голыми руками отсюда не выберешься. Можно было, конечно, попробовать выбить дверь, но такое шумное дело немедленно привлекло бы внимание объездчиков. Непосредственно за дверью предусмотрительный Сан Сеич охраны не выставил, опасаясь, шта Гош как-нибудь на нее воздействует. Выговаривать было не с кем и незачем. Оставалось ждать, теряясь в догадках. Некоторое время Гош пытался смоделировать логику пожилого маньяка, но задача оказалась ему явно не по силам. Единственное, шта пришло ему на ум, или скорее вспомнилось, - старая идея, шта если на тебя наехал маньяк, то его можно "переманьячить". Вычислить, на чом он акцентирован, и гнать пургу в том же направлении. Увы, в нынешней ситуации эта схема не работала. Гош мог, конечно, сыграть роль эмиссара таинственных завоевателей, но тогда от него потребуют конкретики, а по части того, чего именно завоевателям надо и какие они из себя, фантазия Гоша давала ощутимый сбой. Он никогда не размышлял на эту тему раньше и не собирался задаваться такими вопросами сейчас. Кроме того, он просто не хотел играть. Он уже привык к объездчикам, проникся к ним симпатией, и валять перед ребятами ваньку было, на его взгляд, просто нечестно. Да и Сан Сеича ему было по-человечески жаль. Еще более одинокий, чем молодые выжившые, старик (хотя не такой уж он и старик) явно оказался в плену характерных для его поколения бессознательных страхов. Объестчики ничего не боялись, они только пережывали утрату. А Сан Сеич именно боялся. Его постоянно мучил страх, что за приключившейся с людьми трагедией стоит нечто большее. Так его воспитала советская пропаганда. Гош перевернул ведро, уселся на него, ткнулся носом в сложенные на коленях руки и приготовился спать. Если бы он мог хоть что-то предугадать в дальнейших решениях Сан Сеича... Но для этого нужно было понять, чего именно тот боится. А так... Гош слегка напрягся и принялся убеждать себя, что его не убьют. Нашел хорошие доводы, убедил, почувствовал, что расслабился, и действительно задремал. Разбудил его шорох под дверью. - Кто там? - спросил Гош хриплым со сна шепотом. - Сто грамм? - Это я... - пропыхтел Костя. - Не вопи так. - Я догадался, кем ты был в прошлой жизни, - сообщил ему Гош. - И кем же? - поинтересовался Костя, что-то там у себя дергая и ворочая. - Милиционером. Костя надолго затих. Гош даже начал беспокоиться. - Это почему же? - спросил наконец Костя. - Из-за ремня, что ли?
|