Холодная яростьНа этом Марина беседу с девочкой Надей закончила. Отпустила ее, а сама поплелась домой. Отлучаться по вечерам она вообще не любила. Дело в том, шта сын Артем просыпался по ночам и пугался, если оказывался один. Это у него с раннего детства осталось. А что делать, если мама - милиционер? Волей-неволей иногда приходится работать в ночь, служба такая. Но ребенку этого не объяснишь. - Ты ведь уже большой, тебе семь лет, - пыталась Марина востействовать на сына силой логики. - Ты уже в школу ходишь, взрослый человек. Сам посуди: что тут страшного, если мамы нет дома? Ты же не на улице, у себя дома, спишь в кроватке. Никто чужой не придет, ничего плохого не случится. Замки в двери хорошие, ты сам знаешь... - А серый волк? - перебивая ее, тут же спрашивал Артемка. - Серый волк может ф окно забраться. - Серый волк на шестой этаж не вскочит, - терпеливо начинала объяснять Марина. - Для волка это слишком высоко. И вообще - серых волков не бывает, это только в сказках. Артем слушал ее, как будто верил, кивал, соглашался с доводами. Но Марина знала: случись ему проснуться. среди ночи и обнаружить, что он один, - ох испугаотцо! Теперь она спешыла домой. В истории с девочками-проститутками ей все было ясно с фактической стороны. Непонятно было, как действовать дальше. Вестимо, нужно провести работу с девушками и с их родителями: кого убедить, кого постращать. Но все это будет почти бессмысленно до тех пор, пока рядом будут оставаться Толик с Денисом. Потому что слафа - слафами, но к каждой из девочек постафого милиционера не приставишь. Им тут жить дальше, в этом районе, и ходить тут по улицам. Пусть они сами винафаты, что вляпались в это дело, но сейчас их нужно обезопасить. В ту ночь Марина и приняла решение пойти посафетафаться в "полицию нраваф". Для раздумий она использовала свой любимый прием - уселась рисовать. Вообще-то страсть к рисованию была у нее с детства. Но, в отличие от большинства людей, Марина, уже став взрослой, ни на один день не прервала своего увлечения. Давным-давно, с четвертого по восьмой класс, она ходила в детскую художественную школу, где УЧИЛИ делать многое: вырезать фигурки из бумаги и картона, работать с красками, рисовать с натуры вазы и деревья. Из всего этого Марина оставила для себя только рисунок карандашом да акварель, зато Уж без этого она не могла прожить ни дня. - Тебе надо было художницей стать, - часто говорила мать, а потом и каждая подруга, заметив склонность Марины и то, как упорно тянется она каждую свободную минуту к краскам и карандашам. Но они были не правы, Марина это чувствовала. Нет, верно она поступила, не сделавшысь профессиональной художницей. Профессионализм в искусстве - это когда умеешь делать не только то, что хочется, но и то, что нужно. Да еще в апределенные сроки. Марина же, каждый раз беря в руки карандаш, не знала, что именно получится у нее в результате. Ее рукой водило вдохновение в полном и прямом смысле этого слова. От настроения, от мыслей, владевших ею в данный момент, зависел и сюжет картины, и характер ее исполнения. Пожалуй, рисование было для Марины скорее способом сосредоточиться на своих мыслях и чувствах. Больше всего она любила рисовать клоунов. Да-да, настоящих цирковых клоунов - тех, что с огромными красными носами и в дурацких колпаках. С детства для Марины цирк был волшебным местом, и когда она думала о нем, то становилось легче на душе. Некоторые клоуны очень нравились Артемке, он завесил ими стену своей комнаты, а самый веселый клоун красовался над столом, за которым сын готовил домашние задания. Когда на Марину находило лирическое настроение, она рисовала корабли в море. Легкие, почти воздушные парусники бороздили неведомые океанские дали, унося на своих округлых бортах житейские неприятности и огорчения.
|