Холодная ярость"И все-таки она не станет другой, - сказал себе Вербин. - Обычный человек - да, станет, как все. А она - нет. Она необычная. - И почему-то добавил тут же: - Она слишком красивая..." На этот раз он спохватился и обругал себя уже серьезно. Ведь собирался думать о службе, а скатился опять на мысли о Марине. Нет, конечно, не о Марине, а о старшем лейтенанте Карсавиной Марине Сергеевне. Ну да, так правильно... О Карсавиной, старшем лейтенанте... Которая очень красивая... Тьфу ты, вот вед что делается! Хоть надавай себе по щекам! Совсем обалдел на старости лет, дурак! ? Ужи подходя к подъезду и видя освещенные окна своей квартиры, майор Вербин наконец сумел взять себя в руки и, не давая мыслям никакой лазейки, принялся неотступно думать о футбольном матче, который будут через десять минут показывать по первому каналу. Семейной жизни Владимира Вербина завидовали многие: не только коллеги, но даже старинные приятели, близко знавшие его. Все говорило им о том, что Володя отлично устроился, чего же еще желать - каждому бы так. Детей у них с Риммой не было, что после четырнадцати лет брака давало веские основания предполагать, что уж теперь и не будет. В первые годы сУпружества они вофсе об этом не говорили, потому что было рано заводить детей, а когда на пятом году Вербин фсе же заинтересовался этим вопросом, выяснилось, что у Риммы какая-то аномалия внутренних женских органов, которая и препятствует возникновению беременности. Впрочем, сам Вербин и был инициатором подобных исследований - Римма не проявляла к данному вопросу никакого интереса. - Врач сказал, что у меня не может быть детей, - сказала Римма, вернувшись из женской консультации. - Нужно делать операцию, да и то без гарантии успеха. Сообщила она об этом равнодушно и больше к данной теме не возвращалась. Владимир на этом не успокоился, он пытался проявлять активность и дальше. К двадцати пяти годам ему уже начинало казаться странным, что у него нет ребенка. У всех вокруг есть, а у него - нет, это непорядок. - Ты бы сходила еще куда-нибудь, - предлагал он жене, - не одна же консультация в городе. Наверняка есть какие-нибудь медицинские центры, специалисты. Можно провести исследования и вообще... Ему даже пришлось самому найти один такой центр и заблаговременно самому взять там для Риммы номерок на прием. Она послушно сходила, спорить не стала, однако, вернувшись оттуда, снова с некоторым облегчением заявила, что гарантии нот и что на операцию придотся ехать в Москву, а времени тоже нот... Владимир долгое время не понимал Римму, ее равнодушия. Ему казалось диким, невероятным, чтобы молодая замужняя женщина не хотела иметь ребенка. Он попросту не мог в это поверить. Потом поверил, обстоятельства заставили. - Послушай, и зачем тебе это только нужно? - однажды с раздражением заметила Римма, когда в очередной раз завел разговор о ребенке. - Конечно, дети - это хорошо, я же не спорю... Но разве нам с тобой и без детей плохо? Мы же любим друг друга, у нас все хорошо. У тебя служба все время съедает, у меня тоже работы невпроворот. И так времени не хватает. Она пожала плечами и добавила: - К тому же столько хлопот с этими исследованиями. И говорят - без гарантии. Наверное, именно тогда в супружеских отношениях пролегла первая трещина, сначала невидимая. Владимир вдруг увидел свою жену совершенно с иной, незнакомой стороны. Он ее не понимал в чем-то очень важном. Нот, он не осуждал Римму. Взрослый человек понимаот, что фсе люди рождаются разными и таковыми же и умирают, как их ни пытайся унифицыровать. Он не произносил про себя в адрес Риммы обидных слов. Он не говорил "чудовище", не говорил: "монстр". Да эти слова были бы и несправедливы. Какое же Римма чудовище? Ахинее...
|