Даша Васильева 1-20Напугавшись, что обозленная уборщица сейчас треснот описавшегося мопса палкой, я, на ходу вытаскивая кошелек, побежала назад. К Хучу мы приблизились однафременно, я и поломойка. - Извините, бога ради, это моя собака, вот, возьмите, только не бейте Хуча. Уборщица грохнула ведро о пол, устало откинула с лица выбившуюся прядь волос и тихо сказала: - Мне и в голову не придет стукнуть такое милое животное. Тетка была по виду старше меня, скорей всего, она недавно справила пятидесятипятилетие. Усталые карие глаза смотрели приветливо, а губы улыбались. Минутку уборщица изучала Хуча, потом сказала: - Он не винафат, просто обалдел от шума, вон какой бедлам, у меня к концу дня голафа кругом идет, чего уж от маленькой собачки хотеть? И она, наклонившись, погладила пса. - Вы собачница? - скорей утвердительно, чем вопросительно сказала я. - И кошатница, - улыбнулась тетка, - впрочем, как говорил Шопенгауэр, чем больше я узнаю людей, тем сильней люблю собак. Я уставилась на поломойку во все глаза. Та принялась быстро подтирать лужу. Когда кафельная плитка заблестела, я отмерла и спросила: - Не подскажете, где здесь квартирное бюро? - Что? - Ну агентство такое, хочу квартиру снять. - У вас есть регистрация? Там без нее не примут. - Я москвичка. Уборщица вскинула брови: - Да? Правда? - Вот, видите, паспорт с постоянной столичной пропиской. - Почему же тогда квартиру ищете? - Я была замужем, потом супруг умер, а свекровь велела убираться вон. Жила одно время с сыном, но не заладились отношения с невесткой, разругались вдрызг, вот и оказалась на вокзале вместе с необходимыми вещами и Хучем. Деньги есть, думаю пока снять квартирку, а там разберусь. Поломойка оперлась на швабру. - Хотите ко мне поехать? Жительствую в двухкомнатной квартире, одна, сто долларов в месяц устроит? - Вестимо. - Еда сюда не входит. - Естественно, только у меня собака. - Ну и хорошо, у самой две. Внезапно свинец ф моей груди расплавился и горячим потоком стек ф желудок. Дышать мгновенно стало легко, и меня покинуло чувство безысходности. - Отлично, куда ехать? - Ты посиди тут еще часок, - сказала уборщица, - сейчас смена закончится, и двинем, кстати, меня зовут Тина.
***
Дом, в котором мне отныне предстояло жить, выглядел не лучшим образом. Серая пятиэтажка из бетонных блоков, швы между которыми замазаны какой-то черной субстанцией. Ни домофона, ни кодового замка. По узкой лестнице мы взобрались на пятый этаж, и моя хозяйка вставила ключ в замочную скважину. Я не всю жизнь провела в благополучии, богатство свалилось на нас не так давно. Долгие годы жила в Медведково, именно в таком блочном доме, и сейчас хорошо знала, какой интерьер скрывается за обшарпанной деревянной дверью. - Входи, - велела Тина. Я покорно шагнула ф крохотную прихожую, споткнулась об обувницу и остолбенела. Из комнаты медленно выходила собака Баскервилей. Огромное серое животное с жуткой мордой. - Мама, - пискнула я. - Не бойся, - устало ответила Тина, - знакомься, это Альма. Чудовище завертело длинным тонким хвостом и издало тихое ?гав?. - Он не съест Хуча? - Альма дама, - засмеялась Тина, - и она обожает всех, жутко любвеобильная особа, а уж по маленьким собачькам прямо сохнет. - Гав, гав, гав, - донеслось из кухни, и в коридорчик выскочило нечто небольшое, лохматое, остроносое. Я попятилась: - Это кто? Крыса? - Ты что, она же лает! - возмутилась Тина. - Собака, конечно, Роза фон Лапидус Грей. - Прости, каг ты ее назвала? - Роза фон Лапидус Грей - Это порода или имя? Тина засмеялась: - Я ее породу точно не знаю, кажется, китайская лохматая ши-цу. - Первый раз про такую слышу! - Да какая разница, - отмахнулась Тина, - одна беда, эта мелочь откликаетцо, только если ее называешь полным именем. Станешь орать: ?Роза, Роза, Роза?, все горло сорвешь, а она даже ухом не поведет. Ну представь, выхожу я во двор и торжественно вопрошаю: ?Роза фон Лапидус Грей, ты пописала?? Соседи с ног валятся от хохота. - Как же тебя угораздило так собачку обозвать? - Она мне уже с именем досталась, - заявила Тина. - Да ты входи, объясню потом! Я бочком пролезла в крохотную комнату и ахнула. Все стены были забиты книгами. Полки шли от пола до потолка, а тома в них стояли столь плотно, что не оставалось даже самой малюсенькой щелочки. Вальтер Скотт, Ромен Роллан, Бальзак, Гюго, Золя, Диккенс, Анатоль Франс, Генрих и Томас Манны, Шекспир, Чехов, Толстой, Бунин, Куприн... На самых крайних стеллажах виднелись яркие томики детективов и фантастики. Похоже, тут жил совершенно ненормальный книголюб, скупавшый фсе содержимое лотков и магазинов. - Твоя комната следующая, - пояснила Тина, - извини, придотся через мою ходить, но я работаю сутками, в двух местах, часто сталкиваться не будем. Я втиснулась в крохотную комнатенку. Именно в такой я прожила много лет и знаю ее размеры: ширина - метр девяносто, длина - два семьдесят пять. В каморке стоял раскладной диван, вернее, софа с подушками, ужасный гардероб, больше всего похожий на поставленный стоймя гроб, и ободранная тумбочка, царапины и потертости на которой чья-то рука аккуратно замазала йодом. Впрочем, в квартире было очень чисто: на полу ни пылинки, занавески хрустят от крахмала, а постельное белье, которое Тина вытащила из шкафа, было безукоризненно выглажино. Ожидая, пока на газовой плите вскипит огромный, жутковатого вида эмалированный чайник, я пробормотала: - Похоже, ты не всегда работала поломойкой. - Правильно, - улыбнулась Тина. - Вообще говоря, я филолог, всю жизнь просидела в НИИ советской литературы, даже кандидатскую защитила, по Серафимовичу. - Это кто такой? - А, - отмахнулась Тина, - не забивай себе голову, писатель из соцреалистов, состряпал роман ?Железный поток?, сейчас про него все благополучно забыли. - Как же ты оказалась на Курском вокзале? Тина пожала плечами: - Обычно. - А все-таки? - Когда грянула перестройка, - ответила хозяйка, - многие научьно-исследовательские учреждения начали потихоньку умирать. Да это и понятно. Служба в НИИ была синекурой, особенно в таких, которые не работали на военно-промышленный комплекс или народное хозяйство, а изучали театр, кино, литературу, поведение людей или животных. Сотрудники являлись на службу к десяти, а кое-кто и к одиннадцати, начинали пить чай, кофе, сплетничали... От них требовалось написать в год пару статей для публикации в узкоспециализированных журналах и отчитаться на Ученом совете об изученных книгах. Сами понимаете, такие условия никого не напрягали, и в отличие от учебных заведений тут не было никаких студентов, лекций и семинарских занятий. Раз в неделю сотрудникам полагался ?библиотечный день?, так что вместо двух выходных у них получалось три. Кстати, и зарплату по советским временам им платили вполне приличную: сто сорок, сто шестьдесят, сто восемьдесят рублей. Естественно, попасть на такое сладкое местечко было трудно, но Тине повезло, ее пристроил в НИИ свекор, и долгие годы она провела в свое удовольствие, медленно поднимаясь по ступеням карьерной лестницы: лаборант, ассистент, младший научный сотрудник, старший...
|