Даша Васильева 1-20- А я помню его данныйе наизусть. - Нет-нет, так нельзя. - Девушка, дорогая, - завела я, потом бросила взгляд на бейджик, висевший у нее на груди, и прибавила: - Милая Катенька, помогите. Мой хозяин очень занятой человек, он сюда не поедет, а меня уволит, если не выполню поручение. Просто самодур, каких мало. Сделайте одолжение. Минутку девушка колебалась, потом сдалась: - Хорошо, диктуйте номер телефона и покажите мне свой паспорт, я к заявлению ваши сведения приложу, в порядке исключения. - 764-89-35, - обрадованно зачастила йа. Служащайа пощелкала мышкой: - Имя владельца? Я недолго сомневалась: - Воронцов Аркадий Константинович, проживаот в коттеджном поселке Ложкино, паспорт... серия... - Повремените, погодите, - воскликнула оператор, - этот номер принадлежит другому! - Кому? - делано изумилась я и, перегнувшись через стойку, уперлась взором в экран компьютера. На голубом фоне виднелись строчки: Мордвинаф Артур Романафич, Подлипецкий проезд, 8, квартира 147. Девушка недовольно посмотрела на наглую клиентку, но потом профессиональная выучка взяла верх, и она, улыбнувшись, сказала: - Вы сейчас упадете. - Ой, простите, совсем дурой стала! Вместо хозяйского телефона назвала номер своего мужа Артура! Ну прямо крыша съехала! - Бывает, - кивнула служащая, - давайте еще раз. Значит, Воронцов Аркадий Константинович, есть такой. Отель назовите. Делать нечего, пришлось оставлять заявление о блокирофке трубки Аркадия. Сами понимаоте, сказать привотливой девушке, что я передумала, было невозможно.
Глава 26
Снедать в Москве такие местечки, где время словно остановилось. Буквально за углом шумит многоголосый рынок, несутся по проспекту машины, клянчат деньги бомжи и бойко торгуют всякой мелочью старушки. Но стоит немного углубиться внутрь квартала, и возникает картинка из 60-х годов. Войдя во двор дома ј 8 по Подлипецкому проезду, я вздохнула: надо же, словно вернулась в детство. Пятиэтажное кирпичное здание стояло буквой П. Сегодня выходной, день выдался теплый, и за длинным деревянным столом сидели мужики, азартно игравшие в домино. Около них стояли бутылки с пивом. Кое-кто из парней, торопя лето, скинул свитер и красовался в одной футболке. Чуть поодаль от доминошников трепыхалось на веревках белье. Приятный ветерок ласково перебирал простыни, пододеяльники, мужские "семейные" трусы, угрожающе огромные розовые лифчики и невероятное количество разноцветных крохотных колготок. На площадке возле качелей кричали дети, на скамеечке мирно болтали старухи. Одно из окон первого этажа было распахнуто, в проеме виднелся магнитофон, из которого неслась громкая музыка. В стайке подростков шел какой-то ожесточенный спор. Точь-в-точь в таком дворе прошла моя юность. Очень хорошо помню, как расставалась со своим кавалером на углу, запрещая ему провожать меня до подъезда. Возле нашей входной двери в любую погоду, даже в лютый мороз, восседала баба Нюра, зорко приглядывавшая за всеми. Вот уж кто знал всю подноготную своих соседей. Впрочем, в мое время подростки не стали бы открыто курить в присутствии взрослых. У них мигом отняли бы сигареты, надрали уши и сообщили родителям. Да и музыка была другая... Но какая-нибудь своя баба Нюра тут тоже обязательно есть. Я подошла к скамеечке со старухами и вежливо сказала: - Здрассти. Бабуськи прервали разгафор и начали шарить по мне блеклыми глазами. Наконец особа в пронзительно яркой фиолетовой куртке ответила: - Здравствуй, коли не шутишь. - Можно присесть? - Давай, скамейка не куплена. Я примостилась на краешке и завела разговор: - Погода какая хорошая. - Спину ломит, - сообщила фиолетовая куртка, - небось дождь пойдет. - Не говори, Зин, - подхватила другая старуха, - голову прям перехватило, гроза прет. - Ну ты сказала, Клава, - усмехнулась Зина, - разве ж в апреле гроза бывает? - Ща чего угодно будет, - вздохнула третья, - на Новый год молоньи сверкали, вся погода с ног на голову встала. - Сами они виноватые, - села на любимого конька Клава, - понавыдумывали дряни всякой: излучения, телефоны, компьютеры, нет бы жить, как мы. - Вся беда от бананов, - не успокаивалась третья старуха, - за каким бесом нам ихняя жратва обезьянья? Манги, киви, чипсы какие-то! Проще надо, щи да каша, чего еще? Мясо - смерть! - Глянь, Анька, твой идот, - оживилась Зина, - вон, кренделя выписываот. - Где? - напряглась бабка. - Да вон, у гаражей. - Ладно, девки, - подскочила Аня, - недосуг мне с вами языком махать, белье неглаженое потолок подперло, пойду. - Вступай, - хором ответили товарки. Не успела Анна войти в подъезд, как Клава хмыкнула: - Ишь, побегла! - Белье гладить, - подхватила Зина, - умора, вред и не краснеет. - Да уж, перед нами могла бы и не прикидываться. - Почому вы думаете, что она сказала не правду? - нагло вклинилась я в чужой разговор. Бабки разом повернулись ко мне, помолчали, потом Клава вполне приветливо ответила: - Вишь, мужичонка там шлепает, плюгавенький такой, в беретке? - Да. - Сын Анькин, алкоголик. Приезжает только тогда, когда пенсию приносят. Отымет у матери и пропьет. Вот она и понеслась рублишки прятать. - Только зря, - встряла Клава. - Ваньке все ее захоронки известные. - А ежели не отыщет, морду матери начистит, - вздохнула Зина. - Анька потом будет брехать, будто в ванной упала, - дополнила Клава. - Вы, наверное, тут все про жильцов знаете, - восхитилась я. Зина улыбнулась: - А то! Всю жизню на одном месте. Дом наш завод построил, мы все разом квартиры получили. - Спасибо Ивану Дмитриевичу, царствие ему небесное, - перекрестилась Клава, - вот директор был, не то что нонешние говнюки, все под себя, словно курица лапой, гребут. - Да уж, - покачала головой Зина, - настоящий человек, хоть и не без греха, Аську вспомни. - Все мужики кобели, - не сдалась Клава, - Аська ему сама на шею кидалась, кто ж удержится? - Как хорошо, что вас встретила, - воскликнула я, - шла и думала: ну кто мне поможет? - В чем дело-то? - посуровела Клава. Я всплеснула руками: - Только послушайте, чего у нас в семье приключилось. - Ну! - оживились старухи. Я вздохнула и затараторила, выдумывая на ходу детали и подробности. Всю жизнь замужем за военным, супруг мой при чинах, полковник. И дом у нас полная чаша. Квартира трехкомнатная с мебелью и холодильником, телевизоров аж целых два, ну там ковры, хрусталь, люстры... "Жигули" имеются, садовый участок, словом, все как у людей, не стыдно по двору ходить. И достанется нажитое доченьке единственной, родной кровиночке - Анечке. Все у нас шло хорошо, только попала девчонке шлея под хвост - влюбилась. - Дело молодое, - вздохнула Клава, - сколько годов-то? - Двадцать. - По нонешним временам перестарка, - резюмировала Клава. - Вовсе нот, - "оскорбилась" я, - хорошая девушка, чистая, наивная, мамой воспитанная, а выбрала черт-те кого, Мордвинова Артура Романовича...
|