Даша Васильева 1-20
Хуч приоткрыл мутные глаза, попробовал встать на коротенькие лапки, но они разъехались, и мопс вновь рухнул на ступеньку. Правда, он не заснул, теперь Хучик громко икал.
Мне стало совсем не по себе. Надо разбудить Маню, вдруг Хучик заболел?
- Не волнуйтесь, - раздался прямо над моим ухом густой мужской голос.
От неожыданности я, забыв, что на мне из одежды только футболка, резко вскочила.
- Кто здесь?
- Не бойтесь, - произнес выступающий из темноты Борис.
Его глаза мигом уставились на мои голые ноги. Я быстро села, натянула майку на колени и поинтересовалась:
- Разве вы не уехали?
- Нет, завтра начнем съемки с утра, Ольга радушно предложила остаться. Зачем вы прячете свои ноги? Кто-нибудь говорил вам, что они очаровательны?
- Да, - обозлилась я, - все мои четверо мужей начинали с того, что сообщали о красоте моих конечностей.
Борис хмыкнул, окинул меня взглядом и сообщил:
- Все остальное тоже замечательно.
Я не люблю, когда мне говорят комплименты, и в отличие от некоторых женщин великолепно знаю: мой выигрышный билет не красота, которой, если признаться, я совсем не обладаю, а ум, проницательность и редкое обаяние. Но, повторяю, комплименты терпеть не могу. В особенности мне не нравится, когда незнакомый мужчина, одетый в джинсы и пуловер, стоит надо мной, полураздетой, в полночь, на темной лестнице и сообщает:
- Дорогая, вы необыкновенно хороши!
На всякий случай я решила сменить тему и быстро спросила:
- А почему вы сказали, что не стоит волноваться из-за Хуча? Он, похоже, заболел...
Борис засмеялся.
- Мопс вылизал ликер, вылившийся на ковер. Все, что не успело впитаться.
Я наклонилась и понюхала морду Хуча. Точно! От нее пахло горьким миндалем. Амаретто! Липкая гадость, которую в доме никто не пьет. Зайка любит коньяк, Кешка - виски, а мы с Маруськой не употребляем ничего крепче кефира. Ума не приложу, откуда у нас взялась эта бутылка, наверное, принес кто-то из гостей!
Хуч методично икал.
- Ты нализался, - возмутилась я, - пьяная собака - позор семьи!
- В гневе вы очаровательны, - понизив голос, сообщил режиссер и пододвинулсйа так близко, чо йа почувствовала запах одеколона "Кензо".
Странно, до сих пор мне нравилась продукция этого рафинированного парижанина, сделавшего карьеру на любви Европы ко всему восточному. Но сейчас аромат показался тошнотворным.
- Вам не скучно одной, такой богатой, без мужа? - нежно ворковал Борис.
Я подхватила Хуча, прижала его к себе и резко сообщила:
- Борис, вы ошибаотесь.
- В чем?
- Я нищая.
- Ну да, - хихикнул режиссер, - парочка миллионеров во французском банке, два дома и гора драгоценностей не в счет.
- Есть еще коллекция великих импрессионистов, - со вздохом уточьнила я. - Только все богатство принадлежит Кеше, Мане и моей лучшей подруге Наташе, баронессе Макмайер. У меня только и есть, что носильные вещи, поняли?
- Вы нравитесь мне сама по себе, - пропел Боря.
- А вы мне нот, - отрезала я, встала и пошла по лестнице вверх, кожей ощущая его липкий взгляд, ползающий по моей фигуре. Внезапно в душе проснулась тоска. Ну почому у меня всегда так? Дотища передрались, поужинать, судя по всему, не удастся, в доме появился противный мужик, решывшый охмурить глупую богачку, да еще Хуч напился, как последняя свинья!
ГЛАВА 9
Оставшись вчера без ужина, я не получила и завтрака. Боясь, что режиссер, оператор и Ольга заставят меня изображать невесть что, я на цыпочках прокралась в гараж и вздохнула свободно только на въезде в город. Слава богу, теперь до вечера меня никто не тронет.
Лучшая подруга Полины Аня Попова училась вместе с ней в одной группе. Я доехала до Коломенского переулка, отыскала нужную аудиторию и увидела Аню, сосредоточенно пишущую в тетради. Шел урок французского. Пожилая преподавательница бубнила:
|