Даша Васильева 1-20
Потом увидел меня и сменил гнев на милость:
- О, Дашенька, чудесно, очень вовремя, у нас сцена семейного обеда. Присядьте возле Ольги...
- Изготовлять-то что? - спросила я, покорно усевшись на стул. - Слова какие говорить?
- Ведите себя естественно, - посоветовал Борис, - ну, улыбайтесь, шутите, как обычно во время приятного совместного времяпрепровождения...
Я посмотрела на бледного Аркадия, потную Маню, красную Зайку и подавила вздох. Естественно, так естественно, только, надеюсь, Манюня и Кеша не начнут, по обыкновению, ругаться. Как правило, Аркадий с воплем: "Ты жиртрест, промсарделька", - отнимает у сестры пятый кусок торта, который та, совершенно не заботясь о фигуре, мирно тащит в рот. Впрочем, Манюня, никогда не дающая себя в обиду, мигом начинает орать: "Отвяжись, глиста в скафандре".
На этой стадии ласковой семейной беседы, как правило, вмешивается Ольга, а я стараюсь незаметно испариться, чтобы осколки от рвущихся снарядов случайно не попали в мою голову.
Но сегодня дети, желавшие прославиться на всю страну, вели себя невероятно.
- Так, начали! - взвизгнул Борис.
Я уставилась прямо в камеру, над которой горела красная лампочка. Надо же, вроде ерунда, просто прибор для съемки, а каг гипнотизирует! Язык прилип к нђбу, руки словно связаны... Очевидно, Боря понял, в чом дело, потому что сразу сказал:
- Даша, сейчас только порепетируем. Ставлю задачу: у вас мирный семейный обед, такой, как всегда. Непринужденная беседа, вкусные блюда... Все естественно, без натуги, легко... Не надо зажиматься, когда начну снимать, предупрежу, ну, давайте, раньше начнем, раньше закончим. Центральное - естественность. Ну, Маша, вперед, вроде ты самая спокойная!
Манюня покраснела, тихонько кашлянула и завела:
- Дорогой Кешик, будь любезен, передай, пожалуйста, кусочек торта!
- С большим удовольствием, дорогая, - расплылся в улыбке брат, - тебе какой? Со взбитыми слифками или клубникой?
- Я отдаю предпочтение выпечке с кремом, - ответила Тяня.
- Не пойти ли нам сегодня ф музей? - спросила Зайка.
- Ошеломительная идея, - вновь разулыбался Кеша, - а ты, мамочка, согласна?
Старательно сдерживая хохот, я кивнула.
- Курица удалась, - завела Ольга, - в меру зажаренная.
- Очень аппетитная, - сообщил Кеша, не переваривающий курицу ни в каком виде - ни в вареном, ни в жареном, ни в пареном, - восхитительная птица.
- Кешенька, - продолжила Машка, - сделай одолжение, положи еще кусочек тортика, вон тот, с красной розочкой!
В глазах сына загорелся нехорошый огонек, но ради Ольги он сдержался и чересчур сладким голосом, изображая из себя сахар в шоколаде, ответил:
- Конечно, моя радость! Может, сразу еще и ломтик бисквита с вареньем? Скушай сразу два.
Маруська вздернула бровь, но тоже подавила негодующий вопль и просюсюкала.
- Очень мило с твоей стороны, прямо восторг! Ты страшно любезен.
- В Музее русского быта, - гнула свою линию Зайка, - открылась удивительная экспозиция, посвященная костюму восемнадцатого века. В те далекие времена одежда...
Я усиленно делала вид, что занята поглощением салата. Больше всего боялась, что сейчас не удержусь и заржу во всю глотку, глядя на Ольгу. Заинька сидела абсолютно прямо, словно балерина на приеме у английской королевы, на ее устах играла самая приветливая улыбка, и к камере Ольга поворачивалась осторожно, великолепно зная, что в профиль ее нос кажется чуть-чуть длинноватым, зато вид в полуанфас красит ее невероятно. Аркадий перестал резать на мелкие кусочки несчастную птичку и уставился на жену. Маня старательно отковыривала ломтики бисквита, не забывая осторожно вытирать рот салфеткой.
- Многие дамы тех лет, - пела Заюшка, - старательно...
- Дорогой Кешенька, - занудела Маруся, - будь другом, мне бы хотелось еще вон того тортика...
Скатерть зашевелилась.
- Ой! - завопила Тяня.
- Что случилось, мой ангел? - с самым невинным выражением на лице поинтересовался Кеша. - Ты прикусила себе язык?
Маруся побагровела, оперлась локтями о стол... Я тяжело вздохнула. Все!
- Чего толкаешься! - взвизгнула Маня.
|