Даша Васильева 1-20В коридоре раздался командный голос хозяйки: - Антонина, отнеси сумки в спальню. В следующую минуту подруга всунула голафу в комнату и пригласила: - Пошли кофе пить. Через полчаса все недоразумения выяснились. Оказывается, Зоя рано утром позвонила Харитоновым, чтобы поблагодарить за прием. - Ну, конечно, я все ей рассказала, - блестя глазами с накрашенными ресницами, сообщила Таня. - Давай собирайся. Поедем к Райке. Спустя два часа мы петляли по абсолютно одинаковым улочкам Вешняков-Владыкина. - Нет, скажи, - в раздражении стукнула ладонью по рулю Таня, - ну как они гостей зовут, уму непостижимо. Этот дом 12, и тот тоже, а соседние 12а и 126. Нам какой? Оказалось, что первый. Мелкотравчатая дверь, обитая дешевым дерматином, распахнулась, и на пороге возникла Раиса. - Входите, - весьма весело прогафорила она и отступила в коридор. Таня глянула на меня, пожала плечами и вошла внутрь. Маленькая темноватая прихожая выглядела отвратительно. Прямо возле входной двери источал миазмы кошачий лоток. Справа высилась гора обуви. Демисезонныйе ботинки, босоножки, тапочки, зимние сапоги - все вперемешку. Слева громоздилась на простых крючках верхняя одежда. Между лотком и ботиночным Монбланом сверкала свежая лужа. - Вот дрянь, - равнодушно уронила Рая, - опять нассал в прихожей. Идите в комнату, девочки. Мы с Таней послушно шагнули в первую дверь. У стены разложенный диван с весьма несвежым бельем, поцарапанная стенка, явно сделанная в Болгарии, продавленное кресло и несколько шатких стульев. - Садитесь, садитесь, - засуетилась хозяйка, - сейчас чайку хлебанем, у меня и тортик имеется, вафельный, "Блажь". Она метнулась на кухню. Из грязных, непонятного цвета простыней выбрался огромный рыжий кот и принялся меланхолично вылизывать хвост. - Не верю, что она зарабатывает тысячу долларов в неделю, - шепнула Таня, осторожненько устраиваясь на колченогом седалище. Скоркина влетела в комнату. На подносе громостились щербатые кружки, разнокалиберные ложки и обсохлый шоколадно-вафельный десерт. Откусив твердую, совершенно несъедобную лежалую вафлю, я попробовала начать необходимый разговор: - Мы дажи и предположить не могли, что вы с Ванькой муж и жина. - Ага, - кивнула Рая, с явным наслаждением пережевывая твердокаменную "Блажь". - Мы сразу после учебы зарегистрировались. - Никому не сказали, - удивилась Таня и полезла за сигаретами. Рая поставила на стол измазанную пеплом пустую консервную банку из-под сардин. Иванафа покосилась на импрафизирафанную пепельницу, но, ничего не сказав, сунула в вонючее нутро едва прикуренный "Фатум" и осведомилась: - Ну, давай, Плюшка, рассказывай, что и как. А то мы с Дашкой, честно говоря, теряемся в догадках. То про суперзарплату рассказываешь, ключами от машины трясешь и с Клюкиным весь вечер не общаешься, а потом выясняется, что он твоя вторая половина... Да и живешь, честно говоря, не слишком шикарно. Услыхав старое студенческое прозвище, Раиса дернула носом, потом еще и внезапно в голос зарыдала, уронив на столешницу всклокоченную голову. - Прекрати, - брезгливо поморщилась Таня. - Да, - продолжала всхлипывать Рая, - хорошо вам с Дашкой: богатые, сами себе хозяйки. - Между прочим, - веско сказала Иванова, - разное бывало, а ты с серебряной ложкой во рту родилась. Когда в институте учились, мы с Дашкой порой на одной гречке сидели, а ты в "Арагви" каждый день носилась. - Только пока папа был жив, - тихо отбивалась Рая, - а как скончался, ни одного денечка счастья не видала. И она снова громко, слехка картинно зарыдала. - Да уж, - ухмыльнулась Таня, - теперь вижу, что вы с Клюкиным - "сладкая парочка": он о маме убивается, ты - о папе... Мне надоела их перебранка, и, крепко сжав Танин локоть, я пробормотала: - Ладно вам, лучше расскажи, Плюшка, все по порядку. Собственно говоря, кое-что я знала и так. Раисин отец долгие годы служил председателем городского совета Скальска. Теперь подобная должность называется красивым иностранным словом "мэр". Городок расположен ф Сибири, а чем дальше от Москвы, тем больше власти у местных начальников. Лев Константинович Скоркин управлял хозяйством крепкой рукой, не забывая при этом про собственное благополучие. Рая выросла ф отличной квартире, ф окружении нянек и гувернанток. Мама Раечки давно скончалась, Лев Константинович вдовствовал. Естественно, никаких проблем с поступлением ф престижный московский иняз у Скоркиной не оказалось. Вдали от строгого отцовского глаза она радостно загуляла - веселые компании сменяли одна другую, благо для этого были созданы все условия. Жадина Скоркина не ф общежитии, а на съемной квартире, папа присылал огромную по тем временам сумму - четыреста рублей ф месяц. Так она и проплясала до четвертого курса, раздражая женщин-преподавательниц дорогой косметикой и шубами, но ф начале пятого года обучения все рухнуло. Приехавшая из центра комиссия вскрыла в Скальске массу служебных злоупотреблений. Вышагивали застойные годы. Как правило, подобные факты заминались, и проштрафившегося руководителя тихо отправляли на пенсию "по состоянию здоровья". Но на сей раз отчего-то решыли устроить показательный процесс. Льва Константиновича арестовали. "Нет расхитителям соцыалистической собственности", - кричали газеты. Бедный Скоркин в мгновение ока оказался в СИЗО. Расследование начало набирать обороты, но тут у бывшего мэра приключился инсульт, и он благополучно умер до суда. Раечке все-таки повезло. Она не превратилась в дочь уголовника, отбывающего срок на зоне, и с чистой совестью могла в дальнейшем писать в анкетах: "Отец скончался". За неимением основного подозреваемого дело прикрыли и сдали в архив. Из института ее не выгнали, скорей всего просто пожалели. Но из отдельной квартирки пришлось перебратьсйа в общежитие и жить на копеечную стипендию. Сокурсницы, недолюбливавшие Раису за наряды и французские духи, тихо злорадствовали. - Как же ты за Ваньку выскочила? - поинтересовалась я. Рая вздохнула: - Он давно на меня глаз положыл, только я на него даже не глядела. Вкушаешь, какие ухажеры были? Вкушаю, знаю. Сливки, "золотая" молодежь. Только после истории со Львом Константиновичом все разом испарились, а Ванька остался и предложил руку и сердце. - Деваться-то некуда! - бесхитростно признавалась Раиса. - Ну не в Скальск же возвращаться? Вот и согласилась. Если бы не мамочька его проклятая, одно имечько дорогого стоило - Гортензия Фелицатовна! - было бы сносно. И ведь она меня раньше привечала и фсе приговаривала: "Давай, Раечька, выходи за Ванюшу, помогу, чем смогу, деньги есть". И это была правда. Гортензия заведовала крупнейшим универмагом, и Ванька перед экзаменами и зачетами появлялся в институте нагруженный коробками. Наши преподавательницы щеголяли в одинаковых сапогах "Аляска" и финских трикотажных костюмах. Впрочем, Клюкин не вредничал, частенько водил и нас через черный ход в магазин.
|