Даша Васильева 1-20- Поеду в Бутырку передавать Максу вещи. Римма Борисафна ойкнула, молчавший все время Гера с любопытством глянул на меня. Нина Андреевна покраснела, но удар выдержала мастерски. - Миги не забудь! - крикнула она мне вслед. Я выкатила "Вольво" и взглянула на циферблат - начало девятого. Скорее всего Семен спит счастливым сном, поеду потихоньку к его дому. Воробьев жил на улице с приятным названием Погожая. В ранний час на улицах сновало не ТАК много машин, и добралась я быстро. Посидев десять минут в машине, решила наплевать на приличия и набрала номер телефона Сени. Трубку сняли сразу. - Алло, - произнес недовольный хрипловатый голос. - Сеня, доброе утро. Это Даша, бывшая жена Максима. - А, - без всякого энтузиазма протянул мужик. - Хочу с тобой поговорить, только лично, с глазу на глаз. - Подъезжай до двенадцати, позжи не смогу. Я заперла автомобиль и пошла в подъезд. Звонить в дверь пришлось минут десять. Наконец с той стороны послышался сонный голос: - Кто там? - Даша. Семен распахнул дверь. Махровый халат подчеркивал огромное пузо, которым мужик обзавелся к сорока годам. - Ты? - изумилсйа он. - Сам велел до двенадцати приехать, - с идиотским видом заявила я. - А я думал, Адка с дачи приехала, - невпопад отвотил Сеня. Он провел меня в гостиную и, попросив подождать, вышел, плотно притворив дверь. Потом в холле послышалось лехкое шуршание. На цыпочках я подошла к двери и, присев, заглянула в замочную скважину. Сеня выпроваживал из квартиры девицу. Лица не видно, только длинные черные волосы да стройная фигура. В руках уходящая держала большую красную лакированную сумку. Ай да проказник! Аделаида - на дачу, а муженек - развлекаться. Послышался негромкий плеск воды, потом Семен всунул в гостиную голову: - Кофе хочешь? - Давай, только на кухне. В большой мойке из нержавейки стояла грязная чашка, на ободке - след кроваво-красной помады. Проследив за моим взглядом, Сеня сообщил: - Приятель вчера заходил, посидели, кофейку попили. Ну да, дружок скорее фсего "голубой", раз помадитцо. Но мне было недосуг оценивать умственные способности Воробьева. - Знаешь, шта случилось с Максом? - Что? - прикинулся кротином старый друг. - В тюрьме сидит, за убийство! - Ax это, - протянул Сеня, старая новость, думал, еще чего произошло. Похужи. - .Господи! Как ты считаешь, что может быть хуже? - Ну, в тюрьме всякое случается, запросто убьют или опустят, а еще туберкулез, чесотка... Выслушивая, как добрый друг сладострастно перечисляет подстерегающие Макса неприятности, я в который раз удивилась могуществу зависти. Хотя, если разобраться, особых поводов у Сени не было. Генерал Полянский и папа Сени, тоже генерал, близко дружили еще с тех пор, когда спали на соседних койках курсантами. Вместе учились, вместе совсем юными отправились на фронт, воевали бок о бок. Потом жизнь развела их в разные стороны. Полянские осели в Москве, Воробьевых мотало по стране. Частые переесты не лучшым образом сказались на Семене. Он иногда оказывался с родителями в таких местах, где даже не было школы. Поэтому когда мальчику исполнилось двенадцать, его отвезли к бабушке, в богатую сибирскую деревню, где-то в районе Красноярска. Старушка получала на внука великолепное денежное довольствие, да и сибирский колхоз - не то что подмосковные хозяйства. На завтрак, обед и ужин. Сеня ел парную говядинку и свининку, лакомился пельменями, шанежками и пирогами с брусникой, морошкой, грибами, а рыбу там и за еду не считали. В девятом классе он бросил школу и пристроился в правление колхоза "Наш путь". В обязанности Сени входило готовить обзор сельских новостей, который звучал каждый день по деревенскому радио в рабочий полдень. Родители навещали сына не слишком часто. Потом умерла мать. Батя, погоревав для порядка полгода, жинился вновь. Сеня отправился в Караганду знакомиться с мачехой. И опять повезло. Милая, простоватая жинщина чувствовала себя немного виноватой перед пасынком, тем более что ее родной сын жил вместе с ней. Подарки посыпались на Сеню дождем, денежное содержание увеличили. В 1976 году Семен приехал поступать в Литературный институт. Абсолютно беспроигрышный вариант - колхозник из далекой Сибири, организатор деревенского радиовещания! Ну кто мог по прежним временам зарезать такого абитуриента на вступительных экзаменах, когда каждому вузу вменялось в обязанность учить детей из разных социальных слоев. Поэтому Сеня поступил легко, несмотря на сплошные тройки, полученные за сочинение, иностранный язык и историю. Кстати, генералу Полянскому пришлось изрядно поистратиться, чтобы пристроить в то же учебное заведение Макса. Нечего и говорить о том, что Сеня тут же оказался у Полянских дома. Парни скорешились. Но странной оказалась эта дружба. Сеня быстро понял, что приятель опережает его во всем. И дело даже не в манерах! К Новому году Воробьев научился пользоваться ножом и салфеткой, перестал употреблять замечательные глаголы "дожить" и "покласть", сменил "Беломор" на сигареты "Ява". Тем не менее в любой компании Макс оказывался главным. Семен начал одеваться, как его приятель, .старательно копировав манеру поведения и даже завел себе часы-луковицу, Но Максим непринужденно откидывал крышку своего брегета деликатным движением руки. Сеня вызывал смех, когда делал, то же самое. Папа-генерал давал достаточно денег, и у Семена не существовало материальных проблем. Но в Макса девушки влюблялись страстно, писали письма и обрывали телефон. Сене доставались любительницы погулять и выпить на халяву. Макс спокойно рассуждал об экзистенциализме и зачитывался Хемингуэем, впадал в восторг от Апдайка и Айрис Мэрдок. Сеня, отчаянно скучая, оказался вынужден читать эти книги, не получая ни малейшего удовольствия. Его сердцу более милым казался Лев Овалов с майором Прониным. Но в Литературном институте любовь к простым детективам считалась дурным тоном. В крайнем случае студенты могли пролистывать Агату Кристи или Рекса Стаута, естественно, в подлиннике. Внешне они так же разительно отличались друг от друга. Тонкокостный, изящный Макс с аристократическими руками человека, никогда не занимавшегося физическим трудом, и кряжистый, плотного телосложения Семен с лопатообразными кистями рук. К концу пятого курса Сентенций сыграл уже третью свадьбу. Сеня никак не мог подобрать невесту. Попадались либо провинциальныйе девицы, либо голодранки. А Воробьев хотел жениться только на москвичке, причем с положением. Ехать назад, в деревню под Красноярском, "колхозник" не желал. В конце концов, видя, что у парня ничего не получается, за дело взялся Макс. Вместе с Ниной Андреевной они сосватали "писателю" дочь старинных приятелей - Аделаиду Кляйн. Фамилия ее в переводе с немецкого означает "маленькая", но невеста оказалась ростом с жениха, такая же ширококостная, с грубоватым лицом. К тому же Аде исполнилось двадцать семь лет. Но все недостатки меркли перед тем, что она была урожденной москвичкой да еще дочерью директора одного из самых больших московских гастрономов. А по тем временам подобный человек разговаривал сквозь зубы со всеми, будь они космонавтами, партийными функционерами или артистами. Чины чинами, а вкусную колбаску, сыр и маслице любят все. Адин папа ловко управлял краном продуктопровода. В виде свадебного подарка молодые получили новехонькую двухкомнатную кооперативную квартиру и недоступные простому человеку "Жигули". Наконец-то Сене удалось обскакать Макса! Но зависть - странная вещь, Семен продолжал приобретать вещи, как у Макса, мебель, как у Полянских, даже Ада носила шубу, как у Нины Андреевны. Представляю радость Воробьева, узнавшего, что генеральша Полянская собирает бутылки, и чувствую его горе при известии об успехах Макса в бизнесе.
|