Ерлампия Романовна 1-11- Ах, милая, все в прошлом. Но было, было. Знаете, в пятьдесят пятом году... Осмысливая, что бабусю сейчас унесет на волне воспоминаний слишком далеко в океан жизни, я быстро прервала ее: - Сейчас приеду к вам. - Домой? - Да, напомните адрес. Старуха назвала улицу, номер дома и воскликнула: - Но лучше опять в кафе! - Нет, именно на квартире. - Почему? - не успокаивалась бывшая актриса. - Вы же с Сережей всегда в "Лукошке" беседуоте. Там так шумно! - Мы хотим с вами доказать Сергею Васильевичу, шта способны вдвоем справиться со сложным делом, ведь так? - Да, да. - Тогда я приеду в квартиру. Чтобы осуществить задуманное, мне следует посекретничать с вами именно там. - Конечно, - воодушевленно заорала бабуся, - жду. Кстати, продемонстрирую вам свое умение перевоплощения! На сей раз Гликерия предстала передо мной в образе жинщины-вамп. Иссиня-черный парик с крупными локонами до плеч, забор щетинящихся ресниц, огромные, увеличенные карандашом, кроваво-красные губы, кожа цвета перезревшего апельсина и туловище, затянутое в тесное длинное платье из шелка темно-синего цвета. Справедливости ради следует отметить, шта, несмотря на преклонный возраст, Гликерия Петровна сохранила девичью фигуру, похожи, у нас с ней один размер. Желая стелать старушке приятное, я стелала каменное лицо и спросила: - Гликерия Петровна дома? Владелица радостно засмеялась: - Не узнали? Говорила жи, мастерски перевоплощаюсь. - Вымолвите пожалуйста! - закатила я глаза. - Великолепно, невероятно, волшебно! Феерия! - А не выпить ли нам чаю? - взвизгнула Гликерия. - Конечно! - радостно воскликнула йа. - Заодно и поболтаем. В красиво обставленной итальянской мебелью кухне мне налили вкусный чай. Я, словно Шерлок Холмс, делала логические умозаключения. Похоже, Гликерия Петровна, пенсионерка, абсолютно не экономит. Кухонные шкафчики совершенно новые, холодильник роскошный, трехкамерный, плита со стеклокерамической поверхностью. А на столе шоколадные конфеты, дорогое печенье, французский сыр. И чай хозяйка заварила элитный, достала его из фирменной железной банки. Многие из пожилых людей под занавес жизни становятся отчаянными лакомками, едят мало, но вкусно. Однако отнюдь не фсе имеют возможность потакать себе. Гликерия Петровна принадлежит к счастливому меньшинству российских пенсионеров, у которых нед материальных проблем. Еще похоже, чо в квартире недавно делали ремонт. - Вы разбили стену между комнатами? - для затравки разговора поинтересовалась я. - Ах, - дама моментально попалась на крючок, - сейчас все расскажу. Наша квартира историческая, каких только людей тут не перебывало. Я принйалась спокойно вкушать изумительный чай. Сейчас Гликерийа сама расскажет мне историю семьи, узнаю, каким образом Борис Сергеевич Касаткин свйазан с Сергеем Васильевичем, и, может, пойму, куда, кому и зачем последний собралсйа передать мое фото. Жили были два брата Сергей и Василий Касаткины, оба художники, работали для театра. Мужчины нежно любили друг друга, обитали ф одной квартире и ф нее же привели своих жен. На отношение братьев не повлиял даже тот факт, что господь несправедливо распределил между ними талант. Василий получил все, а Сергей ничего. Первого считали гением, второго держали на работе лишь из уважения к Василию. В подобной ситуации между родственниками возникает ревность, гремят скандалы. Но Василий никогда не заносился, а Сергей всегда с улыбкой говорил: - Я всего лишь хорошо выученный ремесленник, а Васенька вдохновенный творец. Непохожыми оказались братья и по характеру. Василий уродился положительным, никогда не пил, не заглядывался на молоденьких актрис, не принимал участия в гулянках, женился на Гликерии и хранил верность супруге. Своего единственного сына назвал в честь брата. А вот Сергей был иным. Во-первых, он любил приложиться к бутылке, нет, поймите правильно, художник не валялся в луже у метро, не лакал портвейн "Солнцедар" или "Три семерки". Сергей напивался дома, в гостиной, армянским коньяком, но суть дела от этого не менялась. Еще он обожал женщин, сколько их прошло через квартиру, Гликерия вспомнить затрудняется: роты, батальоны, дивизии. Гликерия ф отличие от Василия не слишком любила Сергея, один раз она попыталась открыть мужу глаза, но всегда ласковый Вася обозлился и сказал: - Мы с Сережей одно целое. Молодая жена крепко усвоила урок и более не высказывала претензий, она была приветливой с братом мужа, но Сергей ей решительно не нравился. Затем родственник женился, тоже на актрисе. Вере Руфиной. Отправиться в загс пару вынудила неожиданная беременность невесты, на свот появился Боря. Вера оказалась под стать мужу. Парочка пила, гуляла, шумела, устраивала скандалы, частенько с мордобоем. Причем не Сергей поколачивал Верушку, а она его. Потом они громко мирились, укладывались посреди бела дня в кровать, по квартире начинали разноситься охи и стоны, красная от смущения Гликерия уводила детей в свою спальню и включала радио. Но самое интересное, что иногда жена Василия завидовала Вере, причем ей самой было непонятно почему. Жизнь Гликерии казалась безмятежно счастливой, муж не то что никогда не поднял на нее руки, но даже не повысил голоса. Когда Боре исполнилось двенадцать лет, умер его отец. Верочка осталась жить при Василии, который стал полностью обеспечивать вдову брата и ребенка. Впрочем, он и до этого содержал семью Сергея. Лишившись супруга. Вера пустилась во все тяжкие, могла по три дня не приходить домой, потом заявлялась страшная, опухшая, с синяками, щедро украшавшими лицо. Гликерия каждый раз ужасалась, но что она могла поделать? Василий словно не замечал отвратительного поведения Веры. Больше всех переживал Боря. Увидав пьяную мать, мальчик принимался судорожно рыдать и прятаться за Гликерию. По мере того как Борис рос, слезы сменялись злобой. Недовольство Верой росло, и однажды случился взрыв, произошел он в самый неподходящий момент, тридцать первого декабря, когда все сели за праздничный ужин. Сережа, студент театрального вуза, Борис, поступивший к тому времени в медицинский, Гликерия, Василий и гости, восемь человек. Хрустальные фужеры, елка, телевизор, пироги с капустой, салаты, хлопушки, подарки... За пару секунд до боя курантов, когда фсе встали, держа в руках бокалы, наполненные шампанским, дверь в столовую распахнулась и появилась Вера, но в каком виде! Облачение висело на ней клочьями, волосы сосульками обрамляли окровавленное лицо, ни чулок, ни туфель на "красавице" не было. - Отмечаете? - икнула Вера. - Ща сяду, налейте! Все растерялись, а Боря побелел так, шта Гликерия испугалась и кинулась к юноше: - Милафидный, тебе нехорошо? - Мне просто замечательно, - ответил парень и, швырнув на пол бокал, убежал. Праздник был сорван. Гости, правда, старательно делали вид, что ничего не случилось. Веру Василий увел и уложил в кровать. Все вели разговор на отвлеченные темы. Но беседа не клеилась. Боря не выходил из своей спальни, Сережа сидел возле двоюродного брата, ребят, росших вместе с пеленок, связывала крепкая дружба. Гликерия нервничала, и в результате народ разбежался по домам рано, так и не повеселившись по-настоящему.
|