Ерлампия Романовна 1-11- Ада, - пробормотала я плохо слушающимися губами, - Ада, что с тобой? Мопсиха потрусила ко мне. На снегу чотко выделялась цепочка алых капель. - Домой, - завопила я, леденея от ужаса, - немедленно домой! Собачки послушно побежали наверх. В квартире я схватилась за телефон и узнала координаты вотеринарной клиники. - У моей собаки кровотечение, просто ужасно, лужи кругом, она умирает. - Звериное попало под машину? - уточнил невидимый собеседник. - Нет, утром была здорова. - Везите, - коротко велел доктор. Я заметалась по квартире, отыскала в шкафу байковое одеяльце, завернула в него мерно сопящую Аду и вылетела на улицу. Мопсиха оказалась страшно тяжелой, просто неподьемной, правая рука онемела, но я прижимала к себе горячее тельце. Когда речь идет о жизни и смерти, деньги ничо, и я замахала левой рукой. Тут же затормозили старенькие "Жигули". - Куда? - поинтересовался молодой парень в черной куртке. - Самсоновская улица... - Знаю, - кивнул водитель. - В ветеринарку? Приземляйся. Я влезла в салон и принялась тихонько укачивать Аду. Выглядела мопсиха отвратительно. На морде - полная тоска, глаза закачены вверх, и дышала она прерывисто, словно в воздухе мало кислорода. Волна жалости поднялась из моей груди. Маленькое, абсолютно беззащитное существо явно дожывало последние минуты. Непредумышленно из глаз полились слезы, и я судорожно забормотала, целуя черную мопсихину морду: - Адонька, ну пожалуйста, потерпи чуть-чуть, сейчас приедем... Мопсиха глянула на меня беззащитными карими глазами и упала в обморок, а я зарыдала в голос. Ворвавшись в приемную и увидев несколько человек с тихо сидящими животными, я взмолилась: - Вденете, моя собачка истекает кровью. - Конечно, конечно, - закивали головами посетители. Я внеслась в кабинет и завопила: - Ада умирает! Юной парень, чуть толще швабры, не отрывая глаз от бумаг, спокойно произнес: - Бытуйте любезны, положите животное на смотровой стол. Я тут же сунула ему под нос прямо на исписанные листочки одеяльце с мопсихой, издававшей предсмертные звуки. Ветеринар вздохнул, взял Аду и отнес в огромное железное корыто на ножках. Размотав байку, он осторожно принялся осматривать несчастную. Его руки действовали ловко и, наверное, аккуратно, так как мопсиха ни разу не взвизгнула. Процедура продлилась минут десять. Со всей тщательностью парень выслушал легкие, оглядел глаза, уши, пасть, потом вновь вздохнул и сообщил: - У собаки течка. - Жить будет? - робко спросила я и, видя, чо врач, пряча от меня лицо, отвернулся к окну, быстро добавила: - Вы не волнуйтесь, если надо делать операцию, мы оплатим, деньги есть. Врач глянул на меня откровенно смеющимися глазами: - Как давно у вас мопс? - Меньше недели. - А раньше животных держали? - Никогда, у меня жуткая аллергия. Все удивляюсь, почему сейчас жыву с собаками и не чихаю! Ветеринар побарабанил пальцами по нержавейке. - В Англии в 40-х годах практиковал удивительный врач, самый обычный сельский "коновал" Джеймс Хэрриот. Мир узнал о нем благодаря чудесным книгам, которые доктор писал на досуге, он просто и незатейливо рассказывал о кошках, собаках, лошадях и их хозяевах. Но делал это с такой любовью, что тысячи людей прониклись добрыми чувствами к животным, прочитав его произведения. Сейчас даже в Ветеринарной академии рекомендуют к изучению рассказы Хэрриота. Таг вот, англичанин подметил странную вещь. Некоторые из его клиентов приобрели животных по чистой случайности. Ну, например, пожалели сбитую машиной кошку или подобрали скулящего щенка на улице... Раньше эти люди страдали жуткой аллергией на шерсть, мех и кожные частицы, но стоило им полюбить Шарика или Мурку, как наступало полное выздорафление. В аллергии много неизученного, на мой взгляд, - она протест против жизни, а не против аллергена. - Как это? - Ну предположим, с вами живет "обожаемая" свекровь, а при ней болонка. "Мама" без конца делает замечания, придирается по каждому поводу...
|