Ерлампия Романовна 1-11
Я решительно ухватила телефон.
- Слышь, Федька, я согласна. А ты дашь мне служебное удостоверение?
- Если приедешь в течение часа, то да.
Долго не раздумывая, я схватила ключи, заперла дверь и понеслась в агентство "Шерлок". Знаю, откуда начать расследование, потому шта, провожая меня к двери, Гема обронила фразу: "Я могу подсказать, где искать убийцу... на кладбище. Некий Саврасов Жора угрожал Эдику..."
До Белогорска добираться было проще некуда. От метро "Тушинская" туда ходило сразу два маршрутных такси. Одно, под номером 69, везло до Главного универмага, у другого на табличке стояло: "Кладбище". Я влезла внутрь и очутилась среди мрачных теток в темных платках. В полном молчании мы покатили по шоссе.
Очнувшись у ворот кладбища, я искренне удивилась. Гема была права, Эдик и впрямь сделал из него нешта необыкнафенное. Возле огромных железных ворот, выкрашенных черной краской, не толпились бабки с цветами и пьяные нищие. Стояла умиротворенная тишина. Слева от калитки, в стеклянном павильончике, сильно похожем на киоск "Союзпечать", сидел охранник. Увидав меня, он оторвался от газеты, но ничего не сказал. Благополучно пройдя фейс-контроль, я вышла на центральную площадь и ахнула. Посередине стояла скульптура Микеланджело "Оплакивание Христа". Не подлинник, конечно, копия. Левее высилась небольшайа церквушка, хорошенькайа, каг пасхальное йаичко, справа виднелось одноэтажное здание из красного кирпича. "Концертный зал" - было написано на вывеске. Прйамо перед моим носом майачили указатели "Администрацийа", "Гранитнайа мастерскайа", "Медпункт".
Я пошла по дорожке и уперлась в домик, больше смахивающий на теремок. Но внутри здание скорее напоминало банк - повсюду мрамор, позолота, бронза и вновь секьюрити, на этот раз женщина, одетая в черную форму и подпоясанная широким желтым ремешком, на котором висела кобура.
- Вы к кому? - поинтересовалась охранница.
- Насчет работы я...
- Вышагивайте по коридору, комната восемь, там находится Эмма Марковна, она ведает кадрами, - спокойно ответила девушка и щелкнула турникетом. Я пошла по ковровой дорожке. На подоконниках стояли цветы, правда, искусственные, но отлично зделанные, от настоящих не отличить. На стенах тут и там висели картины. Словом, меньше всего это напоминало контору кладбища. На мой робкий стук в дверь из восьмой комнаты донеслось громкое:
- Входите, входите.
Я вошла в просторную, чистую, обставленную серой офисной мебелью комнату и не сдержала вскрика:
- Вы?!
На меня спокойно смотрела бывшая преподавательница консерватории по классу фортепьяно Эмма Марковна Базилевич. Дама мгновенно отреагировала:
- Фросенька, детка, какими судьбами? Как мама? Зачем ты к нам? Или, не дай бог...
Эмма Марковна помрачнела. Я поспешила успокоить ее:
- Нет-нет, у меня никто не умер. Вернее, сейчас никто не умер. Мама давно скончалась...
- Чай, кофе? - засуетилась Базилевич.
Минуток через пять, когда она, закончив хозяйственные хлопоты, успокоилась, я, дергая за ниточгу пакетик "Липтона", попыталась вкратце изложить ей основные события моей жизни.
- Боже, - ахала Эмма Марковна, - роман, прямо роман. Выменяла имя! Евлампия! Сидела рядом с несчастным Эдиком! Ужасно!
Я терпеливо ждала, пока буря эмоций уляжется. Наконец Базилевич успокоилась и пробормотала:
- Значит, Эдичька обещал тебе место?
|