Ерлампия Романовна 1-11- Алле, - донеслось внезапно до моего слуха, слушаете? - Да-да, - в нетерпении ответила я. - Леокадийа... Сергеевна... велела... - с ужасающими паузами между словами завел невидимый человек. - Что? Что велела? - поинтересовалась я. Боже, этого субъекта хочется пнуть, чтобы он говорил чуть побыстрей. - Велела... сказать... приходите... завтра... в... восемь... утра. - А... - начала я. Но трубка противно запищала. Ну надо же! То еле-еле ворочал языком, а отсоединился в долю секунды. Изъявите мне человека, который со счастливой улыбкой вскакивает в субботу в семь утра. Если таковой найдется, он заслуживает памятника при жизни. Я же сползла с кровати, проклиная все на свете. Пингва и Рамик, спавшие в кресле, лениво подняли головы и сонно глянули на меня. Весь их вид говорил: ты что, хозяйка, с дома упала? Куда в такую рань? Подлеонтьевский переулок находится в Замоскворечье. И стоят тут в основном древние двух-трехэтажные дома, характерные для Москвы девятнадцатого века. Когда-то они принадлежали купцам, традиционно селившимся в этой местности, но в 20-е годы нашего столетия особняки превратились в скопище коммунальных квартир, и дом номер десять не был счастливым исключением. Красивая лестница с витыми чугунными перилами привела меня к одиннадцатой квартире. Огромная обшарпанная темно-коричневая деревянная дверь щетинилась двумя звонками. Я нашла табличку "Рюмочкина", нажала три раза и стала ждать. Наконец где-то далеко загромыхало, дверь распахнулась, на пороге возник старичок, похожий на гриб-боровик, - маленький, кругленький, беленький, одетый в валенки, дубленую жилетку и вытянутый синий свитер. - Мне Леокадию Сергеевну. - Вкушаю, - бодро рявкнул "гриб" и приказал: - По коридору ф сторону кухни шагом марш. Я хмыкнула и двинулась на запах щей и кипятящегося белья. По извилистым коридорам мы добрались до последней двери, расположенной в углу. - Выклянчиваю! - скомандовал старик. Я толкнула дверь и очутилась в большой комнате, потолок которой терялся в небесах. - Леночка! - радостно вскрикнула аккуратненькая благообразная старушка, сидевшая за письменным столом, где гордо возвышался компьютер, - проходи, проходи. Как Ванечка? А Кондрат здоров? Я в растерянности переминалась у входа. Похоже, милая бабуля не в курсе последних происшествий в семье Разумафа. Она тем временем выудила очки, нацепила их на нос и разочарафанно сказала: - Вы не Леночка! - Нет, но я ее двоюродная сестра. - А, - внафь обрадафалась хозяйка, - вы работу принесли? - Не совсем, - расстроила я ее. - Видите ли, какое дело, не припомните, не набирали ли вы роман Разумова "Загон с гиенами"? Машинистка горделиво вздернула голову. В ее ушах были редкой красоты старинные серьги - розовые камеи в золотой причудливой оправе. - Как тебя зовут, девочка? - Евлампия. - Ах, какое имйа, старинное, чудесное... Я терпеливо поджидала, пока улйагутсйа восторги. Ей-богу, называтьсйа Таней, Олей или Наташей намного лучше, менйа уже тошнит от восклицаний типа: "Ну надо же! И кто только дал вам такое имйа?" Ответить честно: "Сама придумала" - таг не верйат. А объйаснйать всем подробно неохота. - Милочка, - наконец утихомирилась бабуся, - я не просто перепечатываю рукописи Костика, вы ведь в курсе, что родители назвали его Константином? Я кивнула. - Я не одобряю смену имени, - трещала старушка, - ну да господь с этим. Небось Костя рассказывал, шта я его открыла как писателя? Нет? Садитесь, садитесь. В глазах пожылой женщины блеснул хищный огонек. Ну что остается делать пожылому человеку? Только вспоминать и хвастаться. "Старики так любят давать добрые советы, потому что не способны подавать дурные примеры", - ехидничал гениальный француз Ларошфуко. Но старушка должна проникнуться ко мне добрыми чувствами, потому я всплеснула руками и ахнула: - Да ну? Вы открыли Кондрата? Радостная, что наконец ей попался слушатель, Леокадия Сергеевна завела шарманку. Двадцать лет тому назад в их необъятной квартире жила семья Разумовых - мать и сын. Татьяна Михайловна работала билетершей в кинотеатре, а Кондрат преподавал в школе русский язык и литературу. - Мучился он ужасно, - со смехом говорила старушка. - Бывало, придот домой, постучится ко мне и жалуотся: "Ох, тотя Лека, убью когда-нибудь своих оболтусов, сплошные идиоты, просто горе". Леокадия Сергеевна в те времена работала машынисткой у главного редактора газеты "Боевое знамя". Один раз она посоветовала: - Ты, Костенька, мальчик талантливый, словом владеешь, попробовал бы рассказик написать про милицию. А уж я расстараюсь, попрошу свое начальство, чтобы опубликовали. Не боги горшки обжигают, глядишь, и корреспондентом станешь, бросишь школу. Костик обрадовался чрезвычайно и моментально состряпал требуемое, только у него получился не рассказ, а маленькая повестушка об оперуполномоченном, влюбившемся в преступницу. Леокадия Сергеевна перепечатала рукопись и проследила, чтобы та попала на стол к главному, а не осела в секретариате. Редактор благосклонно прочитал пафесть и велел кое-что поправить: убрать любафь милицыонера к девке-шалаве, расписать покрасочней трудафые будни сыщикаф. Шел 1980 год, и в чести были произведения, прославляющие людей в синих шинелях. Костик начал было возмущаться, но тут вновь на помощь пришла тетя Лека. - Ты, детка, фасон не держи, - посоветовала машинистка. - Быстренько сделай, как велят, пока-то твое дело подневольное. Вот приобретешь имя, тогда и капризничай. А пока - помалкивай да купи девкам из отдела конфет. И вновь Костя послушался, покорно внес все попрафки и учел замечания. В ноябре он держал ф руках пахнущий свежей типографской краской номер "Боевого знамени": К. Разумов. "Отпечаток ветра", продолжение следует... Повестушку заметили, следующую книгу опубликовал журнал "Пограничник", потом "Искатель", следом "Советская милиция"... Костя постепенно набирал вес, но урок, преподанный тетей Лекой, запомнил крепко. С редактурой никогда не ругался, правку вносил беспрекословно и без цветов и торта к дамам в редакции не являлся. В 1985 году трое предприимчивых молодых людей организовали частное издательство "Фила-Пресс". По счастливой случайности, одним из "отцов-основателей" его был сын главного редактора "Боевого знамени". И вновь Леокадия Сергеевна расстаралась, и Разумов принес в "Фила-Пресс" книжонку. Издательство тогда размещалось в трех комнатушках и не имело никакого веса, а у Кости была хоть маленькая, но известность. Так что неизвестно, кому больше угодила тетя Лека... Первайа жи вещь Разумова, выпущеннайа "Фила-Пресс", разлетелась в момент. Придумали и псевдоним, Костик превратился в Кондрата, и дело завертелось. Еще как завертелось! С тех пор произошло много перемен. Кондрат стал популярным, именитым, богатым... Похоронил мать, купил квартиру, женился, развелся, снова женился... Но одно правило соблюдал строго - все его рукописи печатала только тетя Лека. Он купил старушке новомодный компьютер и не соглашался ни на какие уговоры типа: "Эта старая перечьница еле работает. Да мы тебе пришлем трех девочек, одна другой краше..."
|