Ерлампия Романовна 1-11- Это верно, Виктор Сергеевич изумительный специалист, только, боюсь, с вашим мальчиком заниматься не станет. - У меня девочка, - быстро сказала я, - вдруг у Славина аллергия на детей мужского пола. - Это безразлично, кто, - начала директриса. Тут дверь приоткрылась, и в кабинет всунулась круглощекая девица. - Людмила Григорьевна. Я... - Севастьянова, - строго сказала Людмила Григорьевна, - видишь, мы заняты! Потом посмотрела на меня. - Виктор Сергеевич никогда не берет частных учеников, e.bo ему многократно предлагали начать репетиторство. - Он не хочет заработать? Между прочим, я собираюсь платить десять долларов в час! - Виктор Сергеевич готовится в аспирантуру, - спокойно пояснила директриса, - наверное, у него нет времени, он хочет писать кандидатскую диссертацию. Если хотите, обратитесь к Дарье Михайловне Семеновой, тоже очень знающий специалист, она заинтересована в приработке. - Диковинно как, - гнула йа свое, - неужели этому Славину лишние деньги не нужны! Небось он женат! - Виктор Сергеевич холост, - сухо ответила директриса и принялась демонстративно перебирать бумаги. Она явно давала мне понять, что пора прекратить бессмысленный разговор. - Все-таки я попробую с ним лично побеседовать, - не ставалась я, - в каком кабинете он ведет занятия? - Славин болен, - буркнула Людмила Григорьевна, - он уже почти две недели, если не больше, не появляется на занятиях. - Да ну! Небось запил! - Виктор Сергеевич не пьет, - покраснела директриса, - ничего крепче кефира в рот не берет. - Что же с ним? - Не знаю, наверное, простуда. Вот придет, покажет бюллетень, сразу все станет ясно. - Дайте мне его телефон, пожалуйста. - Славин живет в Подмосковье, у него нет телефона! Выпалив последнюю фразу, она сердито глянула на меня. - Помилуете, но я должна идти на урок. Вежливо выставленная за дверь, я не стала спорить. Подумаешь, обойдемся и без противных директрис! Адрес-то я знаю. Гнилово, Октябрьская улица, девять. Поселок с ласкающим слух названием расположился сразу за Митином. Я без всяких проблем добралась на афтолайне до кладбища и застыла в нерешительности. - Ворота впереди, милая, - тут же проговорила бабулька, торгующая цветами, - бери букетик, задешево отдам. - Мне нужно Гнилово. - А, - сразу потеряла ко мне интерес торгафка, - ну и иди себе. - Куда? - Вдоль ограды, а как кончится, тропинка появится, по ней и дуй, аккурат в гниловскую околицу упрешься. Только, если дачу ищешь, к гнилым не ходи. - Почему? - А там полкалеки живут, ни магазина, ни ларька, все на горбу из Москвы переть надо., лучше вон туда ступай, к речке, в Конаково. Там тебе всего полно, даже кинотеатр есть. Но я не послушалась и двинулась в Гнилово. Кладбищенский забор казался бесконечным, он тянулся и тянулся, словно Великая китайская стена. Но потом внезапно закончился, впереди лежала огромная свалка, возникшая, очевидно, стихийно: кучи каких-то ржавых железок, остатки "%-*." и горы тряпья вперемешку с банками и бутылками. Между Эверестами отходов вилась чуть заметная тропка. Секунду поколебавшись, я пошла по ней, стараясь не дышать полной грудью. Тишина тут стояла такая, словно рядом не было шумной Москвы. Солнце припекало, и от мусорных гор поднимались вонючие испарения. Я вытащила из сумки платок, уткнула в него нос и быстро побежала вперед. Вдруг тропка оборвалась, помойка закончилась. Я стояла на верху небольшой горки, внизу, у подножия, виднелось несколько покосившихся, черных от времени избушек. Вот уж не предполагала, что в непосредственной близости от столицы можно найти такой медвежий угол. Силясь не упасть, я сползла по "ниточьной" дорожке и забарабанила кулаком в первую избенку. - Кто это такой нетерпеливый? - послышался старческий голос, и дверь приоткрылась. В щель высунулась старушка, подслеповато прищурившись, она спросила: - Что тебе? Ищешь кого? - Бабу Галю. - Ну я это, чо надо? - Виктор Сергеевич Славин у вас комнату снимает? - Ох, грехи мои тяжкие, - простонала бабуся, - вот ведь какой бабник оказался, ты тоже его ищешь? Вступай давай. Я вступила в полутемные сени без окна, споткнулась обо что-то железное, задела ногой банки... - Осторожней, - испугалась старушонка, - в залу топай. Перешагнув порог, я очутилась в довольно большой комнате, обставленной с деревенским шиком. На полу пламенел ярко-красный ковер; другой, только синий, плавно стекал со стены на софу, заваленную горой подушек. Посередине стоял обеденный стол, накрытый клеенкой в бело-розовую клотку, вокруг чотыре стула. Из красного угла вместо икон смотрел на меня относительно новый телевизор "Самсунг". Очевидно, баба Галя была атеисткой. - Баретки-то сними, - недовольно сказала старуха, - натопчешь. Я покорно сняла босоножки и, чувствуя под ступнями жесткий синтетический ворс, пошла к столу. - Совсем вы, девки, стыд потеряли, - укорила меня баба Галя, - гоняетесь за парнем. Спору нет, красивый он мужык, но надо же и меру знать! - А что, к Виктору часто женщины ходят? Баба Галя погрозила мне морщинистым коричневым пальцем: - Хитрая какая, сама у него и спрашивай. - Позовите его, пожалуйста. - Кого? - Квартиранта своего! - А нету его. - Как нет? - Да просто - съехал! - Когда? - Вчерась еще, деньги мне дал, и усе. - Куда? Баба Галйа ухмыльнулась: - Не сказал. Монолитный год прожил и враз сбег. Жалко очень. - Почему? - Больно жилец хороший, тихий, как священник. Никуда не ходил. С работы причапает, картошечки пожрет и в сведелку. Сядет там, все пишет, пишет... Не пьет, баб не водит, слафом, не парень, а золото! - Вы сами себе противоречите, - вздохнула я, - только что назвали его бабником, а теперь говорите, что женщины здесь не появлялись. - Таг они и не приходили весь год. А вчерась одна приехала, толстая такая, чисто носорог. В комнату протопала, теперича ты явилась. Ох, в тихом омуте черти водятся. - Можно мне его комнату посмотреть? - За просмотр денег не берут, ступай, - милостиво разрешила бабка и толкнула дверь, - любопытствуй! Я окинула взглядом небольшое, примерно десятиметровое помещеньице, обставленное без всяких излишеств. Узенькая койка, застеленная серым, застиранным одеялом, стул, двухстворчатый гардероб, явно сделанный в тридцатые годы, и ободранный письменный стол. На подоконнике теснились книги, и, в отличие от большой комнаты, тут висела икона, самая обычная, бумажная. Такую за копейки можно легко приобрести в любой церковной лавке. Мои руки сами собой потянулись к подоконнику и схватили один из томиков. "Математическая теория поля". - "Теория поля", - прочитала вслух баба Галя, - ишь ты, сельским хозяйством интересовался! Я внимательно посмотрела книги, все они были посвящены высшей математике. Интересно, почему он бросил тут необходимую для работы литературу? Я шагнула к шкафу и распахнула дверцы. Внутри было пусто, только в самом углу стояли нафые зимние сапоги.
|