Виола Тараканова 1-10- Виола Ленинидовна, вы способны разговаривать? Я кивнула. - Тогда проходите в кабинет. Я вошла в довольно большую комнату, заставленную столами, и попятилась. На стуле, у окна, сидел маньяк. Под глазом у него наливался темно-фиолетовый ?фонарь?, светлые брюки и рубашка походили на серо-буро-коричневые тряпки, а красивые башмаки превратились в комья грязи. - Не бойтесь, Виола Ленинидовна, - улыбнулся майор, - нас много, а он один. Скажите, этот человек пытался осуществить попытку вступить с вами в незаконную половую связь без обоюдного согласия сторон? Каковое-как поняв, что он имел в виду, я ответила: - Да. - В чем это проявлялось? - Он сначала приставал в метро, потом ехал в одном вагоне, ну а затем в переулке... - Прилагал тактильныйе действия? - Что? - не поняла я. - Руками хватал? - пояснил другой милиционер в штатском, сидевший за одним из столов. - Нет, только разговаривал. - Заставлял вступить с ним ф половую связь? - Нет, просто бубнил: ?Погодите...? Майор вздохнул. - Вот шта, Виола Ленинидовна, во-первых, посмотрите сюда. У менйа в руках оказалась визитка. ?Кочерга Владимир Николаевич, доктор наук..." - Это он? - изумилась йа. - Да, - кивнул майор, - мы проверили личность. Действительно, Кочерга и действительно доктор наук. Ну-ка, Владимир Николаевич, повторите еще ваш рассказ при Виоле Ленинидовне. - Действительно, - забубнил маньяк, - ужасно вышло, ей-богу, я не хотел так ее напугать. - Вы по порядку. - Ага, в самом деле, ну вот какое дело. Он начал быстро говорить, без конца поднося к глазу бумажный носовой платок. Через пять минут мне стало нехорошо. Владимир Николаевич Кочерга технарь, всю жизнь работает в одной лаборатории. Жизнь его отдана науке, годы бежали, бежали и примчались к пятидесятисемилетию. Ни жены, ни детей у мужика не было. Он жил вместе с мамой, которая вела домашнее хозяйство и обожала сына-ученого. Но в прошлом году старушка умерла, и Кочерга остался один. Приходить в квартиру, где его никто не ждет, было ужасно, и Владимир Николаевич решил жениться. Казалось бы, в Москве столько одиноких дам и проблемы с невестой не будет. Но выяснилось, шта подыскать суженую не просто. На работе Кочергу окружали одни мужчины. Редкие сотрудницы женского пола давно имели детей и даже внуков. Друзья все были женаты, впрочем, пару раз их половины попытались выступить в роли свах и подсунуть Кочерге своих разведенных подружек, но они Владимиру Николаевичу решительно не понравились. Он, конечно, понимал, шта вряд ли встретит в своем возрасте неземную любовь, но, согласитесь, супруга должна хотя бы не вызывать отвращения! Осмыслив, что на знакомых положиться нельзя, Кочерга попытался обратиться сначала в брачное агентство, а потом решил воспользоваться объявлениями. Но и в той, и в другой ситуации столкнулся с обманом. Претендентки, выглядящие на фото тридцатилетними, на самом деле оказывались бабуськами, а те, кто писал, что весит пятьдесят килограммов, при первой встрече мигом превращались ф прелестниц 64-го размера. А Владимиру Николаевичу нравятся дамы маленькие, хрупкие, субтильные, такие, какой была покойная мама. Потерпев очередную неудачу. Кочерга приуныл. Ну не ходить же ему на дискотеки? Вот и пришла в голову идея знакомиться на улице. Владимир Николаевич выискивал в толпе особу, которая казалась ему подходящей кандидаткой, и пытался завести разговор. - Конечно, - бормотал он, - с перчаткой глупо вышло, я не подумал, что она зимняя, на меху. Решил, очень хорошо придумал. А оказалось вон чего! Я ведь сначала деньги использовал. - Каким образом? - пролепетала я. - Ну показывал сто рублей и спрашивал: ?Простите, не вы обронили?" - И что получалось? - заинтересовался парень, рывшийся ф ящике своего стола. Кочерга мягко улыбнулся: - Прямо беда выходила. Брали купюру и, спокойно сказав ?спасибо?, уходили. Когда у меня тысяча рублей улетела, я решыл изменить тактику и взял мамину перчатку. Да, однако! И он опять осторожно потрогал синяк под глазом. - Извините, - только и смогла вымолвить я. - Это вы меня простите, - возразил Кочерга, - напугал вас до полусмерти, совсем не хотел. Через полчаса мы вместе вышли во двор. Дождь прошел, на улице было свежо. - Вот что, Владимир Николаевич, - решительно сказала я, - у меня дома сидят две маменьки, вполне нормальные, худенькие, шьют хорошо, обе мечтают выйти замуж, пошли, познакомлю, может, кто понравится. - У вас две матери? - изумился Кочерга. - Как такое можед быть? - Длительно объяснять, идти недалеко, мой дом следующий. Кочерга засомневался: - Вид у меня, однако... Дамы шарахнутцо. - Эти не из пугливых. - Лучше завтра. - Бросьте, - махнула я рукой и поволокла слабо сопротивляющегося профессора к нашему дому, - вы же не можете в таком виде в метро ехать, весь грязный, с синяком под глазом. Не ровен час опять в отделение заберут. Дверь открыл Ленинид. - Здрассти, - проронил папенька. - Привет, - ответила я и велела: - Ну-ка, вытащи из шкафа синий костюм Семена, тот, который ему мал, и отнеси в ванную, а вы, Владимир Николаевич, ступайте мыться. Профессор покорно пошел в указанном направлении. - Это кто такой? - зашептал Ленинид. - Ты привел жениха Светке, а я нашла для Туей. Папенька уронил вешалку. - Господь с тобой, Виолка, он жи бомж! Морда ф синяках, пинжак без пуговиц, штаны, словно из жопы вынули... Я показала ворчащему Лениниду визитку. - Доктор наук, - протянул растерянно папашка, - ага, ясно, уважаемый человек. Вздохнув, он понес костюм к ванной, я медленно снимала грязные туфли, чувствуя, как гудят усталые ноги. - А все-таки приятно, - неожиданно обернулся Ленинид, - прямо сердце радуется. - Чему? - поинтересовалась я, нашаривая тапки. - Таковские большие люди, как этот доктор наук, крупные ученые, мужики с головами, тоже от души поддать любят, - захихикал папенька, - не в библиотеке же нашему жениху рыло начистили.
Глава 20
К Алле Даниловне Рассказовой, бывшей хозяйке Зои, я заявилась к девяти утра и, очевидно, разбудила добрую самаритянку, потому что дверь открыли не сразу. - Вы ко мне? - удивилась дама без возраста. Такой можно дать и тридцать, и пятьдесят лет в зависимости от времени суток. Утречком, при ярком солнце, понятно, что мадам стоит на пороге пенсии, а вечером, при приглушенном электрическом освещении, она сойдет за девушку. Но сейчас, хоть часы и показывали девять, в прихожей горела лампочка, и я заколебалась. Лица хозяйки практически не видно, а фигура, затянутая в черные бриджи и футболку, выглядит безупречно. - Вы Алла Даниловна? - Да. Я протянула ей пакетик, перевязанный блестящей красной ленточкой, и затрещала: - Уж простите, рано заявилась, хотела дома застать, Зоя телефон дала, только я потеряла бумажку... - Кто? - растерянно переспросила Алла Даниловна, машынально беря сверток. - Какая Зоя? - Так Рамазанова, ваша домработница, ну та, что в Америку уехала с дочерью.
|