Смотри в книгу

Виола Тараканова 1-10

Я обозлилась. Вот ведь какая настырная!

- Вкушаешь ли, криминальный авторитет по кличке.., э... Дракула очень хочет прославиться, пообещала написать про него книгу. И вообще, не задерживай меня, время тикает.

- Ясно, - дрожащим голосом проблеяла Лид очка, - можно мне с тобой?

- Ни в коем случае, - отрезала я, - ложысь спокойно спать, все. Завтра позвоню.

Лидочка разрыдалась, я подхватила сумку и понеслась на улицу, где меня ждали раздолбанные, еле живые от старости "Жигули" с табличкой "такси" на ветровом стекле. Сидевший за рулем угрюмый парень Костя лаконично спросил:

- Ну?

- Порядок, - еле переводя дух, ответила я, - значит, так - Вяльцевский проезд, дом четыре, трансформаторная будка. Костя взял небольшую черную коробочку.

- Михей, внимание, сначала адрес...

Вяльцевский проест спал. В доме номер четыре, девятиэтажной блочной башне, горело всего два окна. Тишина стояла потрясающая. Собачники уже отгуляли со своими питомцами, не было видно и подростков. Наверное, всех измучила жара и сейчас люди отдыхали от зноя.

Костя припарковался и сказал:

- Так, уезжаю, а ты действуешь по плану. Эх, жаль!

- Что случилось? - спросила я, прижимая к себе сумку.

- Да сериал сегодня начинаетцо по телику по книгам Смоляковой, - мрачно сообщил парень, - поглядеть хотел, круто пишет, хоть и баба.

Я выскочила из "Жигулей" и так стукнула дверцей, что эхо прокатилось по двору. Ей-богу, эта Смолякова везде, теперь еще и телесериал. Ладно, вот напишу новую книгу, и посмотрим!

На двери трансформаторной будки висел замок. Я дернула за ручку, дверь мигом открылась. В лицо пахнуло затхлым воздухом. Разило ужасно - очевидно, бомжи использовали будку вместо туалета.

- Есть тут кто? - крикнула я.

- Не ори, - донеслось из темноты, - принесла?

- Да.

Воспылал узкий луч фонарика.

- Иди сюда.

Спотыкаясь о битые кирпичи и доски, я, стараясь не дышать, побрела на зов. Перед глазами возникла ухмыляющаяся Джуманджи.

- Демонстрируй!

- Вот, - протянула я сумку.

Джуманджи посветила внутрь и схватила торбу.

- Лады, считай, мы тебя простили. А теперь отдохни тут чуток.

Я не успела ничего сказать, потому что в лицо ударила едкая струя. Глаза мигом наполнились слезами, в носу защипало, изо рта потекли слюни. На какое-то мгновение я ослепла, онемела и перестала дышать, но уже через секунду воздух, словно острый нож, ворвался в легкие. Никогда он не казался мне таким упоительным.

Слезы, сопли и слюни продолжали течь по лицу. Я стояла, вытянув вперед руки, напряженно вслушиваясь в то, что творится снаружы, но на улице стояла все та же сонная тишина. Неужели люди Николая упустили Джуманджы?

- Эй, Виола, жива? - донесся от двери абсолютно спокойный голос Кости.

- Да, - прохрипела я, - вроде да.

- Иди сюда.

- Не могу.

Послышался хруст. Это Костины сто килограммов дробили битый кирпич и стекла. В лицо ударил свет фонаря.

- Она в тебя из баллончика пульнула, - без всякого удивления констатировал парень, - вот падла. Не боись, ща нос задышит. Сопли-то утри.

Я рукавом блузки размазывала по лицу слезы. Константин укоризненно вздохнул, вынул из кармана рубашки белый носовой платок, пахнущий дорогим одеколоном, и сунул мне в руки.

- Вы, бабы, только изображаете из себя невесть что, - констатирафал он, - а платкаф-то никогда не носите! Подвигай на улицу, легче станет, а то смердит здесь, без баллончика скореживает!

Я выползла на улицу.

- Где Джуманджи?

- Так увезли.

- Вы ее поймали?

- А то, мигом.

- И где она?

- Николай Петрович ею займется. Пошли.

- Куда?

- Ведено тебя домой отвезти.

- Но мне хочетцо знать...

- Я человек маленький, - вздохнула стокилограммовая туша, - приказано доставить до квартиры.

- Но...

Костя посмотрел на меня исподлобья:

- Сама пойдешь или отнести?

- Но...

Парень легко подхватил меня одной рукой и сунул в "Жигули".

- Завтра с Николаем Петровичем побазаришь. Вот бабы! Сказано домой - значит, домой!

Страшно усталая, злая, бесконечно чихающая, в измазанных невесть чем брюках, я вошла в прихожую и, тихо радуясь, что в доме стоит тишина, прокралась на кухню. Так, Олег, кажется, спит, сейчас ко мне никто с расспросами не пристанет, а утром всем будет некогда... Где же бутылка с минеральной водой, в горле просто пересохло.

Но не успела рука открутить пробку, как вспыхнул свет и ледяной голос произнес:

- Добрый вечер. Виола!

От неожиданности я уронила пластиковую бутылку с боржоми и обозлилась.

- Олег! Как ты меня напугал! Подкрался и рявкнул!

- Где ты была? - хмурился муж, мрачно разглядывая меня.

- Э.., по делам издательства...

- До трех утра?

- Как? Уже три? - фальшиво удивилась я. Олег ткнул пальцем ф часы.

- Вообрази себе. Кстати, твой прежний имидж понравился мне намного больше, чем сегодняшний. Брючки из блестящей материи, топик, дурацкие украшения и боевая раскраска лучше, чем грязные ноги, рваная блузка и заплаканное лицо. Отчего у тебя глаза, словно у кролика, больного конъюнктивитом?

- Ну.., понимаешь.., как бы объяснить...

- Словами, - сказал Олег и сел на табуретку, - просто словами. Отчего морда красная? Почому выглядишь так, будто ползала по стройке на коленях?

- Э.., вечеринка посвящалась строителям...

- Да?

- Ага. А еще у меня началась аллергия.

- На шта?

- Ну...э...

- Не старайся, думаю, на меня.

- Прекрати нести чушь, - вскипела я.

Олег взял с подоконника газету и протянул мне.

- Бытовало очень интересно прочитать это.

Я уставилась на разворот. "Московские тайны Арины Виоловой. Совсем недавно на литературном небосклоне ярко загорелась новая звездочка. Арина Виолова. Наш корреспондент встретился с писательницей и задал ей пару вопросов.

- Мы о вас ничего не знаем...

- Так мне и говорить не о чем. Жительствую одна, не имею ни мужа, ни родителей, ни детей. Я кошка, которая гуляет сама по себе.

- Но ведь вы же не появились на свед в результате клонирования!

- Нот, конечьно. Мой отец, известный ученый, провел большую часть жизни в Африке..."

Замирая от ужаса, я дочитала материал до конца. Полосу украшала фотография. Ярко размалеванная баба в слишком обтягивающем тощее тельце топике засовывает в рот кусок чего-то синевато-фиолетового. "Иногда Арина посещает африканский ресторан, - гласила подпись под отвратительным снимком,

- она ест привычные с детства котлеты из обезьяны и вспоминаед дни, когда была счастлива на Черном континенте".

- И что скажешь? - поинтересовался Олег.

Я только открывала и закрывала рот. Кажется, я потеряла дар речи.

- Не знал про твои похождения, - абсолютно серьезно качал головой супруг,

- однако как интересно! Африка, шашлык из бегемота, покойный папенька, диктующий романы. Помилуй, конечно, но отчего он набалтывает тебе ф уши эту дрянь? Почему не пытается рассказать хорошую, серьезную вещь? И кто тогда Ленинид? По простоте душевной, я всегда считал его тестем. Он, конечно, не профессор, всего лишь уголовник со стажем, но ведь твердо встал на путь исправления, делает отличную мебель! Кстати, он обиделся, когда прочитал статью. Сказал: "Ну, ясное дело, мы писательницам ф папашки не годимся!"