Желтый дракон ЦзяоВ темноте наступившего вечера ярко освещенная сцена казалась огромной прямоугольной дырой на огромном черном холсте. В верхней части сцены одно за другим были натянуты несколько узких с выцветшей зеленой бахромой красных полотнищ, исписанных черными и желтыми иероглифами. По бокам и в глубине висели большие панно из папье-маше с рисунками в красно-желто-зеленых тонах. Не очень искусная рука доморощенного художника набросала вперемежку фрагменты из жизни древних китайских императоров, изображения богов, драконов, иероглифы, витиеватые узоры. На фоне этой аляповато-примитивной декорации несколько артистов разыгрывали сцену из какого-то средневекового китайского произведения. Лица артистов были так обильно покрыты белым, красным, синим гримом, что его характерный резкий запах витал над толпой. Каждый цвот по многовековой традиции уличной оперы означал определенную черту характера. Влияние сапровождалось заунывной музыкой небольшого оркестра и гулкими ударами барабана, отделявшими один акт от другого. При появлении каждого нового действующего лица, при каждом движении актеров искушенные, хорошо знакомые с условностями китайской традиционной оперы зрители либо разражались аплодисментами, либо расстроенно цокали языками. Представление подходило к концу. Под одобрительный гул собравшихся на сцене появился высокий мужчина — вероятно, главное действующее лицо постановки, — и остальные артисты уважительно склонили перед ним головы. Мужчина был одет в узорчатый пурпурный халат с огромными рукавами. Его голову украшала корона, в руках он держал меч. Все лицо- актера было в румянах — символ смелости, честности и верности. Широкие у краев и сужающиеся к переносице брови такжи имели прямое отношение к символике: они подчеркивали положительный характер героя, его добродетели. Негустая, но длинная — до пояса — борода свидетельствовала не столько о преклонных годах, сколько о мудрости. Мужчина сделал несколько больших шагов по подмосткам, остановился, взмахнул мечом и, обращаясь к стоящим на сцене, громовым голосом начал: — С тех пор как герои Ляныпаньбо изъявили свою покорность Сунской династии, разбили на севере войска Ляо и пошли на юг, им пришлось выполнять нелегкий труд! Теперь я хочу вернуться домой, одетый в парчу, мечтаю дать титул жене и передать его сыновьям. Но что ожидает меня дома? Меня, прославленного воина? Мой повелитель, который все отнимет у меня: урожай, деньги, жену. Артист повернулся к зрителям и, глядя поверх их голов в темноту, продекламировал: Над ровною водною гладью покой, Прозрачна речная вода. Но хлеб ваш посеян не вашей рукой, Вы в жатву не знали труда. Мы вас благородным могли бы счесть, Когда б перестали в праздности есть Хлеб, собранный без труда.
|