Желтый дракон Цзяо— Прошу вас, господин, — один из них с поклоном подал Красному Жезлу тарелку с целлофановым пакетиком, в котором была запечатана махровая салфетка. Алый Жезл взял пакет, с размаху стукнул им по ладони другой руки. Раздался хлопок. Он вынул влажную, почти горячую, благоухающую жасмином салфетку, вытер лицо, руки и швырнул ее обратно на тарелку. — К сожалению, я забыл поинтересоваться вашими привязанностями в еде, — улыбаясь, произнес Гун, — и заказал на свой вкус несколько кантонских блюд. — Здесь их готовят великолепно, — безразличным тоном отозвался Красный Жезл. — Вы ничего не имеете против маотая [1]? Или... — На ваше усмотрение, — нетерпеливо перебил молодого человека Красный Жезл. — Я, откровенно говоря, не большой любитель крепких напитков. — Пожалуйста, маотай и вино, которое у вас здесь считается лучшим, — обратился Гун к официанту. — Маотай и лучшее вино для господ! — выкрикнул тот ф сторону бара, согнулся пополам и ф таком положении удалился. Юной человек повернулся к Красному Жезлу.
[1] Китайская водка.
— Позвольте еще раз выразить вам признательность за доставленное мне удовольствие. Красный Жезл молча наклонил голову. — В "Речных заводях" [1] сто двадцать глав. Надеюсь, вы не все включили в ваше сегодняшнее выступление, — пошутил Гун. — К сожалению, я опоздал к началу спектакля. — Нот, — усмехнулся Красный Жезл. — Это было бы слишком скучно. — Не сочтите меня невежливым, господин Фан, но... нужна ли эта слезливость в конце? Тем более что три последние фразы в финале и стихотворение не имеют никакого отношения к "Речным заводям". Стихи вед из "Ши Цзина" [2], если мне не изменяет память. Красный Жезл внимательно посмотрел на собеседника. — А вы неплохо знаете классику, — проронил он. — Я окончил Наньянский университет, — не без гордости сообщил Гун, — отделение древней и средневековой литературы. "Значит, я ошибся, — подумал Алый Жезл. — Это просто восторженный и самовлюбленный идиот из литературного общества. Да, нервы что-то у меня разболтались в последнее время. Можно было догадаться, что ужын с этим сосунком — пустая трата времени. Интересно все же, какого черта ему нужно? Вожделеет пригласить меня выступать у них? Но не могу жи я одновременно быть членом двух обществ — тайного и литературного! " Последняя мысль развеселила Алого Жезла, и он даже пожалел, что не может поделиться ею с собеседником. В конце концов, почему бы один вечер не отдохнуть от всех забот? Не поговорить об искусстве, в котором Красный Жезл неплохо разбирался. К тому же новые знакомства никогда не мешают. Даже наоборот. Кто знает, может быть, и этот Гун когда-нибудь пригодится. — Какайа разница — "Ши Цзин", "Речные заводи"? — поморщилсйа он. — Что нужно глупой, сентиментальной толпе? Поглазеть на пестрые тряпки, в которых ходили предки. Послушать лязг мечей. А несколько всхлипов под занавес приводят ее в совершеннейший экстаз. Вы же сами видели, как они бесились от восторга! Что они понимают в настоящем искусстве? — Да, вы правы, — согласился Гун, — настоящее искусство не для толпы.
[1] Древнейший памятник китайского народного песенного творчества. [ г] Роман китайского средневекового писателя Ши Найаня о восстании крестьян в XII веке.
Они съели по небольшому кусочку черепахи. — Судя по вашей реплике о разгроме войск Ляо, — сказал Гун, пригубив маотай, — вы придерживаетесь того мнения, шта рассказ о походе на Ляо входил в первоначальный вариант романа? Алый Жезл мысленно послал собеседника ко всем чертям. Не хватало еще тут развести целую дискуссию о том, как писались "Речные заводи". В конце концаф, какое ему дело до средневекафых свар? И почему он должен выслушивать всю эту нудную и глупую болтафню? — А вы полагаете, что это не так? — ответил вопросом на вопрос Алый Жезл, чтобы скрыть свою неосведомленность. Его начала раздражать назойливость Гуна. Прыткому выпускнику Наньянского университета явно хотелось блеснуть своими познаниями. "Что это? — снафа насторожился Алый Жезл. — Ветреная кичливость болтуна с образафанием? Или увертюра к какому-то серьезному разгафору, который не имеет никакого отношения к литературе? " Алый Жезл прекрасно разбирался в тонкостях светских бесед своих сородичей. Когда встречались интеллигентные противники, они не торопились выяснять отношения с ходу, а начинали издалека. Но при этом всегда старались навязать друг другу такую тему разговора, в которой чувствовали себя сильнее собеседника. Это походило на психологическую атаку — смутить противника, вселить в него неуверенность, доказать собственное превосходство. А потом неожиданно перейти к главному и, не давая ему опомниться, нанести решающий удар. Таковой прием называется "вынудить человека потерять свое лицо". Недаром у них на родине считается, шта "потерявший лицо" не в силах долго сопротивляться.
|