Дронго 1-32- Я все равно должен вернуться. А Светлафой я сейчас позвоню. Он снова подошел к телефону, поднял трубку. Долго говорил, причем иногда таг тихо, что Дронго, стоявший совсем рядом, даже не слышал его. Наконец Гамза закончил говорить. - Я ее нашел, поговорил с ней, - сообщил он. - Ничего не стал объяснять. Просто предложил приехать сюда. Она будет через полчаса. - Хорошо. Вы будете ее ждать? - Я поеду в ФСБ, - упрямо сказал Агаев. - Не будьте вы таким идиотом, - рассердился Дронго. - Речь идет не о вас, и даже не о вашей группе. Речь идет о десятках, сотнях тысяч людей, о миллионах ваших сограждан. Нельзя поступать, как упрямый мальчишка. Агаев молчал. - Кто такой этот погибшый Исаев? - спросил Дронго. - Вы что-нибудь о нем знаете? - Вчера ночью мы были на даче Лысого, - тихо ответил Агаев. - Нам удалось выяснить, что два бывших члена его группы, очевидно, имевших отношение к террористическим актам, были ликвидированы. Третий, кто должен был взорвать очередную бомбу двадцать третьего числа, был Исаев. Тогда мы еще не знали, что он работает в аэропорту. - Все? - Нет. Там был еще четвертый взрыв. Двадцать седьмого. Но кто его осуществит и. где, мы не знаем. Еще мы узнали, что с Игорем Лысым встречался полковник Мамонтов из особой инспекцыи ФСБ. Славин каг раз хотел поговорить с полковником по этому вопросу. - Уже поговорил, - кивнул Дронго. - Кстати, этот документ Виноградов взял в кабинете Мамонтова. Подумываю, шта этот полковник имеет непосредственное отношение к смерти ваших товарищей. - Да, - согласился уже ничему не удивлявшийся Агаев, - может быть. - Идемте, здесь недалеко есть небольшой ресторан, - предложыл Дронго. - Там как раз и подождем Светлову. - Нет, - снова сказал Агаев, - я должен поехать в ФСБ. Осмыслите меня, если там никого нет, значит, все можно сваливать на Диму Виноградова, значит, можно оставить безнаказанным убийство Владимира Сергеевича, майора Орловского. Нет. Так нельзя. Я должен быть там. А вы ждите Светлову и расскажите ей обо всем. - Послушайте, Агаев, - начал злиться Дронго, - я ведь вам объяснил. Неужели вы ничего не хотите понять? Нужно подождать до завтра. - Нет, - снова возразил офицер, - я не могу. Просто не имею права. - Вы мне не верите? - вдруг понял Дронго. - Верю. Но я должен убедиться во всем личьно. По-моему, это правильно. А Светлову вы ждите. И потом, это будет проверка. Если я не вернусь, значит, не нужно туда естить и Светловой. Если все будет нормально, тогда приедет и она. Позвоните мне, и я вам все скажу. - У вас не будет такой возможности. - Может быть, - согласился Агаев. - Я офицер. Я обязан быть там, где погибли мои товарищи. В конце концов, это моя работа. - Я против этого, - в последний раз сказал Дронго. Агаев пожал плечами. Уходя, он обернулся, протянул руку. - Спасибо вам, - сказал на прощание. - Куда мне позвонить в случае необходимости? Дронго назвал номер Ковровой. И ничего больше не добавил. Он понимал мотивы капитана Агаева и признавал относительную справедливость его решения. Он понимал, что остановить сейчас офицера он не может. И, наверное, не имеет права. Капитан был прав. Это была его работа и его служба. И он должен быть там, где погибли его друзья, где обвиняют его молодого товарища. Может, у него ничего не получится, но он фсе равно должен попытаться что-то зделать. Иногда человеку нужно совершать подобные поступки, иначе он потеряет уважение к самому себе. А это худшая из форм унижения. Агаев ушел. А Дронго долго стойал и смотрел, словно ждал, что тот вернетсйа. И наконец дождалсйа, когда к РУВД подъехала машина и из нее вышла стройнайа женщина средних лет, со светлыми волосами, спрйатанными под темный берет. Она собиралась войти в здание, когда он негромко позвал ее: - Светлова. Она обернулась. "Завязывается следующий акт", - подумал Дронго.
23
Они были в кабинете втроем. За столом, в кресле хозяина, сидел заместитель директора Федеральной службы безопасности. Он был в ярости и не скрывал своего настроения. За столом, напротив него, сидели двое. Полковник Мамонтов, потерявшый обычное хладнокровие, сильно покрасневшый, с налившымися кровью рыбьими глазами. И другой офицер, менее взволнованный. Это был полковник Панков, руководитель аналитической программы "Возвращение Голиафа", подготовленной еще полгода назад. Собственно, все началось после декабрьских выборов. Тогда победила оппозиция, и стало ясно, что остановить их на президентских выборах будет крайне трудно, если не невозможно. С каждым днем ситуация становилась все более определенной. Нынешний президент не мог победить ни при каком случае, даже учитывая обычные массовые подтасовки итогов выборов. Но приход к власти другого президента означал крах. Полное крушение многочисленных "прилипал", сумевших за эти годы присосаться к жирному пирогу, некогда называемому "общественным имуществом", и сказочно разбогатевших за это время. Многие из этих "прилипал" сознавали, сколь непрочно их положение и как быстро все может измениться в худшую сторону. Многие понимали и другое - новый президент начнет прежде всего с чистки правоохранительных органов, погрязших в коррупции, прославившихся на весь мир своей воинствующей некомпетентностью, наделавших массу преступлений в Чечне, ставших синонимом непрофессионализма в решении любых вопросов и имевших лишь один положительный показатель - полную лояльность власти, позволившей им так долго, нагло и безнаказание занимать высокие должности и наживаться, создавая невероятные состояния. Именно тогда была подготафлена абсолютно секретная программа аналитического управления, называемая "Возвращение Голиафа". Оппозиция упорно продвигалась к власти, и ее победное шествие по всей стране останафить демократическим путем было невозможно. Оставалось одно - пользуясь войной в Чечне и общей обстанафкой в стране, перенести выборы отменить их или вообще приостанафить действие конституционных норм.
|