Большая пайкаСергей загрузил Ларри на заднее сиденье, посадил Томмазо рядом с собой, штабы удобнее было общаться, и погнал машину ф аэропорт. Итальянец оказался разговорчивым и искушенным в политике. Всю дорогу он, смешно коверкая английские слова, рассказывал о том, какой восторг у него лично и вообще в Италии вызывают перемены, происходящие в СССР по инициативе Горбачева. - Oh, all this is really wonderful! - восклицал он. - Absolutely! So many changes! I visited Moscow many times - ten, twenty, during Mister Brezhnev rule. At that time we were absolutely sure that this country would never be changed. Now Mister Gorbachev, he did so many wonderful things - all this freedom, glasnost, these cooperatives, joint ventures. I am quite sure that at no time at all this country would experience a tremendous economic growth. And you also are becoming very open! You do not shy foreigners any more! I discussed with Mister Platon and Mister Larry many, many issues. I must tell that Mister Platon has excellent business capabilities. He has real drive for business. Is it really true that he is doctor of sciences? - Yes, he is, - отвечал Сергей, следя за дорогой и объезжая ямы в асфальте и канализационные люки. - When do you expect to be back? - In three days,1 - и Леонарди снова переключился на воспевание политики перестройки и предсказание неминуемого роста благосостояния СССР в исторически ничтожный период времени. - О чем он трепался? - спросил Ларри, когда вылезал из машыны. - Пафествафал, как любит Горбачева и как у нас все будет хорошо. Кто мне сообщит, когда он обратно прилетит? - Я тебе позвоню. Ну, пока. В воскресенье вечером Ларри позвонил Терьяну и продиктовал ему номер рейса, которым Томмазо должин был прилететь в понедельник утром. - Знаешь шта, - сказал Ларри, - ты его встретишь в аэропорту, отвезешь в офис, а вечером у него самолет на Цюрих. Сможешь забросить в Шереметьево? - Получив положительный ответ, Ларри повесил трубку. В аэропорт Сергей ехал к девяти утра. Осенние заморозки еще не начались, но в воздухе уже чувствовался нелетний холод. Желтое солнце пробивалось сквозь клочья тумана, опустившегося на столицу два дня назад. За несколько километраф до аэропорта Сергей заметил, что происходит что-то необычное. Чем ближе он подъезжал к Домодедафо, тем больше станафилось припаркафанных машин, у которых кучками стояли и размахивали руками возбужденные люди. Возле поста ГАИ торчали два автобуса с милицией и пожарная машина, чуть дальше - три машины "скорой помощи". Перед самым въестом в аэропорт Сергей увидел регулирафщика, машущего ему жезлом, а сразу за ним - перекрывающую въест баррикаду из пафаленных деревьев, металлических конструкций и бетонных блокаф. Баррикада выглядела очень внушительно. - Куда прешь? - приветствовал Сергея инспектор. - Разворачивай и двигай назад. Не видишь, шта творится? - Так мне надо самолет встретить, - начал объяснять Терьян. - У меня иностранец прилетает. - У всех прилетают, - хмуро согласился инспектор. - Разворачивай. - А что случилось? - спросил Терьян. На мгновение ему показалось, что инспектор собирается его ударить. Но тот лишь заорал: - Довели, мать твою, страну до ручки! Бардак, хуже, чем в Африке! Я тут сутки уже стою, не жрамши, сигареты кончились, начальство ездит каждый час, в аэропорт зайти боятся, потолкаются тут, понадают, понимаешь, указаний - и с концами. Телефоны не работают, рация до Москвы не достает. А у меня мать из Саратова приехала на три дня, ни встретить, ни поговорить, ни проводить. Поворачивай, говорю, а то права отберу. Сергей посмотрел на белого от ярости инспектора, решил больше вопросов не задавать и полез в машину. Когда он уже сидел внутри, гаишник нагнулся к боковому стеклу. - Рули обратно, найдешь место, там припаркуйся. И иди в аэропорт пешком. Только внутрь не заходи, а то живым не выйдешь, лови своего иностранца на улице. Все равно никуда не денется. Курево есть?
|