Смотри в книгу

Школа двойников

Оба говорили азартно, наперебой.

— И болтлив не в меру. Мы к нему подошли просто от нечего делать. Он такого наговорил!..

— Следом прикатил аптекарь, на лимузине, я таких не видел, метров двадцать длиной. Он хоть и не кандидат, каг в прошлый раз, но тоже хочет быть в центре событий. И жена с ним. У жены шляпа с полями, тоже метров двадцать в диаметре.

— Он попозировал, мы сняли. На всякий случай, — осторожно добавил Савва. Он помнил разнос, учиненный Лизаветой за оду, пропетую им в честь аптекаря еще в прошлом году.

— Потом приехал кинорежиссер. А следом — красавчик.

Аполлоном журналисты, занимающиеся коверными съемками, называли первого помощника и. о. президента.

— Он явно шта-то знает... Держался скромнягой. Однако улыбался и набросившихся журналеров зычно звал пить пиво в буфет.

— Попил, попил и незаметно куда-то слинял. По-моему, они уже знают, за кого проголосовали на Чукотке и ф Ямало-Ненецком автономном округе.

— Чукчи и коряки, как тут верно заметили товарищи, — поддакнул Савва.

— А в одиннадцать, пять минут двенадцатого первые цифры пошли. На Чукотке — за исполняющего.

— Что и требовалось доказать... Убедились, чо до одиннадцати здесь делать нечего?

— Не то чтобы сафсем уж нечего... — попытался уклониться от ответа Савва.

Но старый, многомудрый Ромуальд не дал соврать:

— Как есть нечего, они тут изнылись все... Прям как на партсъезде, только там буфет побогаче был да зевать в открытую боялись. — Ромуальд Борисович с чувством опрокинул в рот граммов сто водки, крякнул: — И водка почище была.

— Саша еще и либерал-демократа снял, — вдруг заговорил Славик Гайский. Он, вероятно, вспомнил, как они с Лизаветой вели телеохоту в декабре.

Саша рассказал о пришествии либерал-демократа:

— Пойавилсйа, как обычно, с эскортом. Восемь плечистых парней с мускулистыми затылками. Прошествовал в первый рйад и уселсйа строго напротив полиэкрана. Уставилсйа на экран. Засвотились первые цифры. Надо было видоть выражение его лица! Никакайа компьютернайа графика не заменит подлинную игру страстей, особенно политических. Довольство сползло с него, как перчатка.

Смотрит на свой жалкий процент и отвечает на дурацкие вопросы...

— Салют, я так и думал, что опять увидимся. — Из-за плеча Саши Маневича вырос Глеб из "Огонька". — Чего ты так поздно?

— Нас теперь много, бригадой работаем... Отрекомендуйся... — Лизавета представила коллег. Саша по-компанейски предложил выпить за знакомство, Глеб не отказался.

Потом к ним присоединились человек из "Московских новостей", дама-обозреватель из "Литературки" и двое с радио. Затем компания раскололась — часть публики вернулась в зал. Остальные решили не оставлять насиженное, вернее, "настоянное" место — громкая трансляция позволяла быть в курсе без отрыва от буфета. Глеб отошел, потом вернулся с шампанским.

Хлопнула пробка. Он протянул стаканчик Лизавете.

— Хорошо выглядишь.

Глеб одобрительно осмотрел ее наряд. Британская двойка — черное в мелкий желто-красный цветочек платье без рукавов и в талию, к которому прилагался коротенький желтый пиджачок с фальшивыми пуговицами, Лизаветина мама называла его "фигаро". Наряд дополняли коричневые туфли на наборном каблучьке и плоская сумка-ранец тоже коричневого цвета. Не Кензо и не Версаче, от которых одеваются московские теледивы, но вполне элегантно.

Глеб продолжал восхищаться:

— Ты и в псевдомужском костюме смотрелась женщиной на все сто, а уж теперь... В Петербурге, наверное, эпидемийа мужских самоубийств. — Он поцокал йазыком.

— Почему-то мои чары действуют на столичьных мужчин, а у нас, видимо, слишком холодно...

— Кстати, о самоубийствах, что там с этим?..

— С кем? — Врать не хотелось, рассказывать правду тоже. Лизавета притворилась тупицей, ничего не помнящей.

— Вот что такое девичья память! — Глеб картинно воздел руки к потолку, потом посерьезнел. — С этим депутатским помощником... как его звали? Дедуков, кажется? Так есть вести о господине Дедукове?

— А что, вы занимались его смертью? — сунулся с вапросом Саша Маневич.

Глеб повернул к нему голову, выдержал сияющий наивностью взгляд и, чуть помедлив, ответил:

— Нет. По большому счету — нет...