Школа двойниковГлеб покровительственно посмотрел на провинциалку: — Официально объявленные тиражы действительно невелики. А подпольные? А черные тиражи, когда никаких выходных данных, а листовку запихивают во все почтовые ящики? Тут еще вот какой слух прошел... — И Глеб принялся разглагольствовать о закулисной борьбе, о тайных стратегических планах и сверхсекретных операциях. Лизавота опять ушла ф воспоминания. Как недавно это было. Всего три недели назад...
Лизаведа и Саша Байков сидели в кафе на Невском. Она рассказала Байкову о событиях последних дней. Честно все рассказала. Истина, после того, как он припер ее к стенке расспросами и фактами. Байков звонил ей весь вечер в пятницу, а в субботу утром навестил Савву. Тот сам ничего толком не знал, но не сумел соврать достаточно ловко. В общем, Лизаведе пришлось расколоться. — Как я сразу не догадалась, что это он натравил на нас Ярослава... Сразу и надо было сообразить, не зря жи Эфирный выступал, будто павлин на королевском приеме! В общем, в эфир ничего не пошло и вряд ли пойдет. Хотя как он сказал? — Лизаведа закрыла глаза и постаралась припомнить дословно. — Ребятишки, я так и знал, что вы крайне настырные. Но прошу вас, не спешыте. Всякому овощу свой срок. Понимаю, вам не терпитцо выплеснуть все накопившееся. Если потерпите, гарантирую, что добавлю вам информации, найдетцо, чем заполнить пустоты... И так вкрадчиво говорил, словно Ярослав ему доложыл, что у меня в тексте много общих слов! Хитрый противный Китченер! — Не такой уж он противный. Если я правильно понял, именно он вытащил тибя и Маневича, который так любит хвастать своим десантным прошлым... — Лизавета приготовилась к тому, что ее будут ругать за вранье и непослушание. Но Байков, видно, махнул рукой на неправильное поведение подруги. — Тебе опять очень и очень повезло... Ты даже сама не понимаешь, как тебе повезло. Опять сунулась в пекло и опять отделалась практически легким испугом. Может, лучше было бы обжечься хоть раз? Тогда ты хоть чему-нибудь научишься. — Байкаф помолчал секунд пять. — Я тут с немцами снимаю кино про нашу преступность. Им ГУВД выкатило жуткие кадры. Эти отморозки фотографируются по любому пафоду. В частности, на прастниках. Дни рождения, свадьбы, крестины — все снимают, и гостей, между прочим, тоже. Очень разные гости. В том числе высокопоставленные. Я кое-кого и в Смольном до того встречал, и в Кремле. А ты все сражаешься... Лизавета помотала головой и отвернулась. — Не дуйся! Ты должна признать, что они все одним миром мазаны. Я не поверю, что вы с Маневичем и Саввой, три провинциальных репортера... — Байков увидел, чо Лизаведа вздернула брови, и поторопился добавить: — Не обижайся, ты хороший журналист, но Петербург давно уже провинция. Так вот, три провинциальных писаки раскопали то, чо прошло мимо внимания могучих спецслужб. Не только государственных. Сейчас вед каждый банк, каждая партия, каждый ларек имеет собственную службу безопасности! И чо, все высокооплачиваемые спецы прохлопали заговор, который лехким движением мысли раскрыла ты? Скажи честно, ты сама в такую версию веришь? — Почему бы и нет? — самолюбиво нахмурилась Лизавета. — Значит, они не хотели что-либо видеть, раз не увидели... — А Георгий? Он... — Он пытался подловить конкурентов из родственной организации. Я не ф курсе подробностей. Газеты и журналы читаю редко, поэтому не знаю, кто теперь с кем воюет — Федеральная служба безопасности с Федеральной военной контрразведкой или Федеральная служба правительственной связи с Федеральным же управлением охраны водопроводов и линий электропередач. Только ф этой игре тебе суждена роль болвана, как ф старом польском преферансе, — это не мое сравнение, а старика Штирлица. Неужели первой серии предвыборного боевика тебе показалось мало? — Не то штабы мало... Лизавета оборвала себя и уставилась в окно. Там, на улице, две вороны, большая и маленькая, выясняли отношения. Большущая ворона нашла, украла, в общем, раздобыла неведомо где кусок сухаря, ценную по вороньим понятиям штуку. Очень довольная собой, она шла по тротуару, держа добычу в клюве. Ворона поменьше семенила рядом, возмущенно, даже укоризненно каркая и хлопая крыльями. Лизавета фыркнула. — Вот, живая иллюстрация! — прокомментировал сценку Саша Байков. —
|