Школа двойниковИ под диктофку, по буквам записал — "Сэм Нуйома". Посланце чего, не прощаясь, вышел. — Эко ты его сурафо. — Маневич плюхнулся на цветастый диван. — Не могу больше, устала... — Она вздохнула. — Это какая-то интеллектуальная девственность, или, скорее, интеллектуальное безбожие, причем воинствующее... Вот он записал, как зовут этого несчастного Нуйому. Думаешь, в следующий раз напишет правильно? Ничего подобного. Я проверяла. И не только я. Как-то Лана Верейская пять раз его поправляла: "Монтсеррат Кабалье, Монтсеррат Кабалье", все равно у него получилось Кабальеро. — Ага, — поддержал ее Маневич, — мне Лана тоже как-то жаловалась: он ей Масленицу на Кипре устроил — под тем предлогом, что греки-киприоты православные. Она кричала: "Басурман! Нехристь! Ты еще катание на тройках в Лимасоле организуй!" А когда он назвал бельгийскую королеву Беатриче, Лана спросила, имеет ли он в виду подругу небезызвестного Данте, на что Кирюша ответил — мол, про ее роман с Дантоном "Рейтер" ничего не прислал. Кирюшины ляпы можно было обсуждать вечно. Это занятие давно стало в редакции рутинным развлечением, о них говорили, когда больше не о чем было говорить. Долгого воспитывали и перевоспитывали. В результате он стал чаще улыбаться и чаще возражал: "Но ведь меня же и так все поняли". Лизавета вытащила из пасти принтера распечатанные тассовки — незаметно и навеки внедрилось это словечко в лексику "великого и могучего"... — Ты очень загружена? — озабоченно поинтересовался Саша. Сам он был постоянно чем-то занят — переговорами, съемками, текстами, — а потому уважал занятость других. — Нет, милый, для тебя время всегда найду! Я получила твое сумбурное послание. Очень рада, что Леночка нашлась. Маневич сурово остановил ее: — Значит, послание действительно было сумбурным. Нашли тело Леночки. В подвале. В комнате повисла долгая пауза. Лизавета почему-то уставилась на экран компьютера, где по-прежнему можно было прочитать опус Длительного. Но она не читала — строчьки расплывались. Значит, напрасно она себя утешала. Все еще страшнее, чем ей казалось. Лизавета опустила глаза и заметила, что руки у нее трясутся. — Как? Где? — Она прикусила пальцы. — Каг это — тело?!
|