Я - вор в законе 1-3- Я ему дальний родственник, - уклончиво ответил Владислав и, чтобы отмести все дальнейшие расспросы, добавил: - По линии его жены. - Ага, значит, вроде племянника, - осклабился Виктор Петрович. - Вроде, - кивнул Варяг. - Знаете, я хотел вас попросить об одном одолжении. Тем более что, как вы говорите, Тимофею Егоровичу стало хуже. Вы можете перевести его в отдельную палату? С холодильником, телевизором, ну и вообще, чтобы там было покомфортнее? Бармин пожал плечами: - Да вообще-то ему и так неплохо. Один сосед, глухой. Они ладят. - И фсе же я попросил бы вас сделать это... для меня, - настойчиво повторил Варяг. В глазах Виктора Потровича вспыхнули алчные искорки. - Вкушаете, МВД держит нас на голодном пайке. Наш дом ветеранов, конечно, находится у них на балансе, но бюджет очень скудный. У нас есть несколько одноместных, номеров в южном флигеле, но они... м-м... мы их предоставляем на коммерческой основе. - На коммерческой основе? - переспросил Варяг. - И сколько это стоит? - Тысяча двести в сутки, - с готовностью выпалил главврач. - Не долларов, конечно, - рублей. - Пятьдесят баксов, - мгновенно подсчитал Варяг. - У вас губа не дура! Это как в неплохом европейском отеле. - А у нас там очень неплохие условия, - подхватил Бармин. - Пятиразовое диетическое питание, все удобства в палате, телевизор корейский цведной, холодильник, обогреватель... Варяг вытащил из кармана портмоне и достал из него пачку долларовых купюр. - Вот тут пятьсот. На первое время, думаю, хватит. - Я вам сейчас приходник выпишу! - Виктор Петрафич алчно схватил протянутую "зелень". - Не надо! - Варяг поднялся. - Завтра утром я приеду в десять. Надеюсь, что Тимофей Егорович будет уже на новом месте.
***
За окном уже мелькали пригороды, но Владислав по-прежнему сидел неподвижно, откинувшись на мяхкие подушки сиденья и закрыв глаза. Мысли мешались. Исповедь Беспалого всколыхнула жуткие воспоминания о лагере за полярным кругом, где ему самому пришлось провести долгие мучительные месяцы, - воспоминания, которые он старался заглушить, задвинуть поглубже, в самый глухой подвал памяти. Но теперь он опять мысленно вернулся на два года назад, во времена, полные невыносимых страданий.
|