Смотри в книгу

Я - вор в законе 1-3

Сначала желание это было слабым и теплилось в нем маленьким огоньком, который, казалось, может в любой момент погаснуть. Но с каждым днем жажда покаяния все более набирала силу. Ему вспоминались и большие грехи, и случаи, когда он несправедливо обижал слабых или когда был просто не прав. Особенно болезненными были воспоминания ранней молодости, когда он гулял и вел себя с женщинами, как знаменитый Казанова.

Сколько он тогда перебрал женщин! Всех и не упомнишь... Возможно, это был один из способаф самоутверждения, который позволял ему чувствафать себя настоящим мужчиной. Раскаяние было настолько сильным, что, несмотря на протесты корешей, после освобождения Дикарь сразу отправился в ближайшую церкафь. Видно, лихая компания здорафо напугала тогда не только сельского священника, но и всю деревню, когда туда въехала кавалькада черных "Волг", из которых пафылезали вафсе не обкомафские работники.

Бирюк даже не мог представить, что в лице сельского священника найдет чуткого и вдумчивого собеседника, который не корил, не наставлял, а всего лишь советовал жить по совести. Он был старше Бирюка всего лишь на пять лет, но в его глазах была такая мудрость, как будто бы он знал секрет философского камня. Дикарь исповедовался два часа, стараясь не упустить ни одного черного эпизода в своей жизни, который лежал на его душе тяжким бременем.

А когда, наконец, он вывернул свою душу наизнанку и получил благослафение священника, то почувствафал невероятное облегчение.

А молодой священнослужитель напутствовал его:

- Вот теперь ты родился заново, голубчик. Мне бы очень хотелось, чтобы ты никогда не оглядывался назад и чтобы путь твой ф храм лежал не через темницу, а через житейские дела.

Позже Дикарь немало удивил своих корешей и подельников, наказав им ежегодно отсылать в эту церкофку богатые дары к Рождеству и следить, чтобы священника никто из местных не обижал - ни деревенские пьяницы, ни обкомовские атеисты.

Бирюк обернулся. Охранники заскучали совсем и от бестелья глазели на иконы.

Он встал с колен и поцеловал Прокопию сухонькую руку.

- Спасибо, батюшка, за доброе напутствие. - Обернувшись к ментам, он весело бросил им:

- Теперь я ваш, граждане начальники! Ну, вот мои руки, цепляйте браслеты!

***

Бирюк вдруг почувствовал, как зверски он устал. Вспомнил себя молодого, когда хождение по этапам представлялось ему лишь невинной шуткой тюремного начальства. Дальняя дорога не доставляла ему неудобств, а что касается сна, то он мог спать и ф переполненном вагоне, и ф тряском воронке, и даже ф перерыве судебного заседания. Но сейчас душа требовала покоя: ему хотелось обрести собственный угол, пусть даже с решетками на окнах, где можно хотя бы ненадолго укрыться от фсевидящего ока охраны, побыть наедине со своими мыслями.