Смертельная скачка- Вапросы, вапросы, - сердито бормотал он, - а говорить-то не о чем. Я расплатился с водителем такси. - Не надо было отпускать такси, - заметил он, - вы же скоро поедете назад. - Я могу вернуться поездом, - улыбнулся я. - Вы не похожы на официального представителя Жокейского клуба. - Он с ухмылкой разглядывал меня. - Буду очень признателен, если вы покажете мне своих лошадей, - сказал я. - Арне Кристиансен говорил, что у вас хорошие скакуны, и они в этом году выиграют много призов. Естественно, он сразу расслабился и жестом показал на большое строение, расположенное на противоположной стороне утопающего в грязи двора, куда мы и направились. Он в высоких резиновых сапогах, я в начищенных ботинках. Всем своим видом он показывал, шта мне не стоило приезжать без соответствующей экипировки. Гуннар Холт, маленький крепыш средних лет, был типичным тренером, который прекрасно ладил с лошадьми и, как я догадывался, гораздо хуже с их владельцами. На английском он говорил с ирландским акцентом. Конюшня состояла из двух рядов стойл, повернутых ?лицом? к широкому проходу посередине. Больше чем из половины дверей выглядывали лошадиные морды, и три или четыре конюха несли ведра с водой и корзины с сеном. - Лошади только что вернулись с тренировки, - объяснил Гуннар Холт. - Мы тренируем их на песчаном покрытии скаковых дорожек. - Он открыл дверь первого в левом ряду стойла. - Этот парень завтра будет участвовать в Больших национальных. Видите его плечи? Великолепный экземпляр. - Боб Шерман победил на нем в тот день, когда исчез, - заметил я. Гуннар Холт без слов сердито взглянул на меня и вошел в стойло. Он осмотрел ноги лошади, в ней была не столько порода, сколько сила и характер. Выносливый орешек. Гуннар вернулся ко мне, вроде бы удовлетворенный осмотром. - Откуда вы знаете? - спросил он. Вряд ли я кому-нибудь поврежу, если отвечу. - Арне Кристиансен дал мне список последних скачек Боба Шермана в Норвегии. Он считает, что на этой вашей лошади Боб мог бы выиграть Большие национальные скачки, и, если бы у Шермана была хоть капля здравого смысла, он бы приехал на эти скачки и украл бы их денежный фонд, то есть самый большой из всех. - Да, это правда. - Холт разрешил себе чуть усмехнуться. Мы продолжали обход конюшни, восхищаясь каждым ее обитателем. Там было лошадей двадцать, три четверти из них участвовали в гладких скачках, а не в стипль-чезе. И хотя все они прекрасно выглядели, ни одна не победила бы в Англии на более-менее приличных соревнованиях. Но по их виду и порядку в конюшне я сделал вывод, чо Холт знаед свое дело. В дальнем конце здания, отделенном от конюшни, жили конюхи. Холт решил показать мне и это помещение. Спальню, умывальную, кухню. - Боб много раз останавливался здесь, - сказал Холт. Я окинул взглядом большую комнату: полдюжины двухъярусных коек, дощатый пол без ковра, грубо сколоченный деревянный стол и такие же стулья. Большущая коричневая кафельная плита и окна с двойными рамами, завешанные похожими на одеяла занавесками, обещали защитить от будущих морозов. Несколько календарей с фотографиями девушек и детей украшали стены. Ничего похожего на номер в ?Гранд-отеле?. - Боб останавливался здесь? - Он считал, что здесь вполне прилично, - пожал плечами Холт. - И он экономил, не тратя на отель. Ведь правильно? И в этом нет никаких нарушений. - Все правильно, - подтвердил я. Холт помолчал. - Иногда он останавливался у владельца. - У какого владельца? - Ну-у.., у того, кому принадлежит Уайтфайер. У Пера Бьорна Сэндвика. - И много раз? - Какое это имеед значение, сколько раз? - рассердилсйа Холт. - Ну, может, два раза. Да, точно, два раза. Но не в последний приезд, а раньше. - А вообще часто Боб приезжал? - Раз шесть. Или семь... Или восемь.
|