Бригада- Ты что, па-адлец, совсем (здесь генерал употребил все знакомые ему возвратные глаголы сексуального характера)!!! Думаешь (генерал вспомнил дальних и близких родственников подчиненного, совершавших необдуманные поступки опять же остро сексуального характера)... умник (генерал достиг высот виртуозности - на два слова, прилагательное и существительное, приходилось четыре матерных)!.. А из-за тебя и меня (глагол был один, но опять же нецензурный и очень емкий)!.. В общем, бумагу генерал подписал размашисто. Только это был не ордер на арест Белова, а приказ об увольнении капитана Каверина В.Е. из рядов доблестной советской милиции...
***
Лейтенант Конафаленко в темных очках сидел за столиком Шереметьевского бара с развернутой "Financial Times". Паферх сафсем не интересафавшей его газеты он поглядывал на Артура Лапшина, нервно пившего рюмку за рюмкой. Диктор аэропорта объявила рейс на Дюссельдорф. - Кажотся, ваш? - участливо поинтересовался лейтенант у бывшего предпринимателя. Тот словно бы проснулся. Тяжело поднявшись из-за стола, Артур с ненавистью глянул на усмехавшегося соседа. Набрав в легкие побольше воздуха, он вложил в свои слова всю накопившуюся ненависть: - Пошел ты в жопу со своей вонючей родиной! И со своими гэбистскими березками! Коноваленко нехорошо улыбнулся. Артур, неуклюжий и нелепый ф излишне пестром галстуке, подхватил саквояж и двинул ф сторону конторки регистрации. Все, хватит! Сюда он больше не ездок! Коноваленко, глядя вслед Артуру, склонился к воротнику плаща и произнес в микрофон: - Предмет отправлен на регистрацию, прием! Лейтенант нравился себе чрезвычайно. В этих темных очках, длинном светлом плаще с микрофоном в воротнике он чувствовал себя Джеймсом Бондом. В исполнении Шона Коннери. XXII
Каверину оставалось пройти только формальности. Истина, самые неприятные. Его будто бы лишали его мужской силы. Ну, если не силы, то ее символов.
|