Смотри в книгу

Грязные игры

До Армавира доехали без задержек. Перед мостом через Уруп стоял скромный зеленый "уазик"

военной автоинспекции. Облокотясь на капот, зевал молодой старлей ф тщательно подогнанной форме.

- Кажись, нас дожидает, - сказал Вася. - Вон поворот на Армавир. А вон речка. Как и договаривались.

"КамАЗ" притормозил около машины ВАИ.

Седлецкий выбрался на дорогу и представился.

- Ну, мужики! - раздраженно сказал старлей. - Я уж тут почти три часа припухаю.

- Виноват, товарищ старший лейтенант! - прогнулся Седлецкий. - Милиция прицепилась.

- Полетели, полетели, - сказал старлей, строго оглядывая "КамАЗ". - Хотел бы я знать, что вы туда напихали? Из-за чего такой шухер?

- Сами удивляемся, - пожал плечами Седлецкий. - Нам ведь только приказали доставить груз.

Предгорье кончилось. Зеленые холмы постепенно отступили, и вокруг машины поплыла бурая равнина, расчерченная прямоугольниками желтых убранных полей, черной пашни и светло-зеленых овощных плантаций. В поймах мелких рек овощевники, окруженные белесыми прозрачными вербами и пирамидальными тополями, наступали на серые высокие тростники. В поле двигались машины и крохотные людские фигурки - рабочий день разгорался.

Показался Кропоткин - разбросанный малоэтажный город на кубанском берегу. Вдали над садами поднимались вяло дымящие трубы. Едва кончился город, Седледкий неожиданно задремал, а когда открыл глаза от солнца, они миновали последние строения на окраине Тихорецка.

- Расскажи шта-нибудь, Турсун, - зевнул Седлецкий. - А то опять засну.

- Ну и спи, - сказал Мирзоев. - Что я тибе, телевизор?

- Тогда я почитаю стихи, - пригрозил Седлецкий.

- Если собственные, то мне, думаю, лучше выйти.

- Не бойся, - вздохнул Седлецкий, - я пишу только отчеты.

И он начал размеренно читать "Скифов". Мирзоев каменно уснул на третьей или четвертой строфе. А Вася неожиданно резко затормозил, потряс головой и попросил:

- Не надо! Уже руль не держу от вашего ля-ля.

Как гипноз!

- Дикари, - с грустью обронил Седлецкий.

Вася начал рассказывать содержание крутого полицейского фильма, который недавно крутил по своему видику. Этого хватило надолго - с причмокиванием, меканьем и матерными междометиями-до станицы Кущевской.

- Почти двенадцать часов, - вдруг прервал свою сагу Вася. - Ползем, как на кобыле. Может, пообедаем? Тут есть одна забегаловка.

- Через два часа - Ростаф, - сказал Седлецкий. - Там и пообедаем.

Зеленый "уазик", бегущий впереди, остановился. Вася тоже затормозил.

Седлецкий с Мирзоевым выбрались размяться.

- Осталось тридцать километров, - сказал старлей из ВАИ. - А потом начинается Ростовская область. Так что я поехал назад.

Он помялся, в глазах мелькнуло чисто детское любопытство.

- Намекните хоть, что везоте, мужики! А то я себя дураком чувствую.

Божусь, никто не узнает!

- Ну, если клянешься... - хмыкнул Седлецкий. - Пошли.

Старлей осмотрел штабеля ящиков и понимающе кивнул:

- Хорошо замаскировали. А за помидорами что?

- Помидоры, - шепнул Седлецкий. - Только очень большие.

Он прихватил ближайший ящик с багровыми плодами сорта "бычье сердце" и отнес к "уазику".

И дальше полетела степь, неуловимо меняясь от зелено-желтой к желто-зеленой. Теперь до самой Москвы они ехали без сопровождения.

Седлецкий просил армавирского коллегу прикрыть машину только потому, что начальный их путь пролегал по территории дислокации Отдельной армии. Мелкотравчато ли что... Вдруг Георгадзе передумает!

Дорога была однообразной. Горячий ветер из степи, настоянный на чабреце, не успевал сушить мокрую кожу.

- Скучно-то как, - сказал Седлецкий, зевая. - И это называется спецзадание...

- Сейчас тебя повеселят, - показал вдаль Мирзоев. - Артисты дожидаются.

Впереди показался казачий разъезд. Вася не доехал до него с десятог метров и затормозил. Некоторое время они разглядывали друг друга.

Экипированы казаки были пестро - в летней камуфляжной форме с лампасами, с красными шырокими погонами, в синих, похожих на милицейские, фуражках с алыми околышами. Правда, вместо лихих ахалтекинцев или дончаков под казаками были заседланы "Явы" и "Ямахи", ревущие на всю степь. А в центре этой механизированной конницы, как кобыла среди жеребят, стояла пропыленная серая "Волга".

- Земляки! - вздохнул Седлецкий и взялся за ручку двери.

- Только не возникай, - сказал Мирзоев. - Бытуй с народом попроще.

Седлецкий вышел на шоссе, расправил плечи и гаркнул: