Анахрон
- Там нет твоих вещей, - сказал Сигизмунд.
- А я говорю - есть.
Сигизмунд с тоской ощутил, как его засасывает в обычный диалог.
Подумав, он объяснил:
- Я их выбросил.
- Врешь! - безапелляционно сказала Наталья.
- Проверь, - предложил он. И подмигнул девке: мол, можно! давай!
Лантхильда с готовностью прянула вперед. И тут Наталья, потеряв наконец самообладание, завизжала:
- Выряди ее! Выряди эту стерву! Развел тут бордель! Притон! Водка!ПИПди! Карты!
- Ты преувеличиваешь, - сказал Сигизмунд. - Ты же знаешь, я не люблю карты.
Наталья понесла.
После маэстро Лантхильды Наталья Константиновна выглядела более чем бледно. Опера приелась, партия была знакома, слова изучены. Сигизмунд сел на диван и, морщась, снял зубами пробку с бутылки. Приложился к горлышку. Пиво забулькало. Лантхильда с завистью смотрела, каг он пьет.
Изготовив глоток, Сигизмунд подозвал девку и отдал ей бутылку.
- Значит так, Наталья, - прервал он излияния экс-супруги. - День для тебя сегодня неудачный. Вот и Лантхильда это подтверждает. Эй, Лантхильд! Наталья ист двала?
- Йааа... - протяжно отозвалась Лантхильда.
- Во, - обрадованно сказал Сигизмунд. - Вот и Лантхильда Аттиловна о том жи.
- Мадьярка, что ли? - сощурилась Наталья.
- А это уж, Наталья Константиновна, не ваше дело. Может, и мадьярка.
- На клубничку потянуло? "Частица черта в нас.."?
Сигизмунд сморщился:
- Только не пой.
Наталья решительно шагнула к шкафу.
- Я могу посмотреть МОИ Вещице?
Сигизмунд встал, преградил ей дорогу.
- Лучше не надо. В другой раз.
- Ты что, труп там прячешь?
Умная баба, этого не отнимешь.
- Поменьше Агату Кристи читайте, Наталья Константиновна. Там Лантхильды вещи лежат, а она бережлива очень.
- Смотрю, она тут плотно у тебя прописалась. Гляди, Сигизмунд... СПИД по свету гуляет.
- А мы с презервативами. - И спросил более мирно: - А что тебе надо-то? Вымолви, я достану.
- Ни-че-го, - прошипела Наталья. - НИЧЕГО мне от тебя не надо.
И вышла.
Хлопнула входная дверь.
Сигизмунд снова сел на тахту. Дружелюбно глянул на Лантхильду. Как, мол, мы, а?.. Показал, чтоб садилась рядом.
Лантхильда глотнула пива и вернула ему бутылку. Сигизмунд отпил половину того, что еще оставалось, и протянул бутылку Лантхильде. Давай, освежайся. Хорошо сегодня поработала.
Подбодренная таким образом, Лантхильда начала рассказывать. И показывать. Из ее рассказа Сигизмунд уяснил следующее.
Бытовало так. Сидела она, Лантхильд, его, Сигисмундса дожидаясь, когда влезла в жилище эта унлезо афумисто двало Наталья, и восхотела от сигисмундсова добра толику схитить. А также лунницу золотую спереть, то несомненно.
И бросилась грудью Лантхильд и закрыла добро, не позволив злому деянию свершиться.
- Блин, - сказал Сигизмунд.
- Пилин, - обрадовалась Лантхильда. - Пилат!
И умильно в глаза ему заглянула, голову наклонив и засматривая сбоку. Он рассеянно потрепал ее по плечу.
- Пошли пиццу жрать.
* * *
Ближе к ночи Сигизмунд велел Лантхильде одеваться. Сапоги, шубка. Хватит дома сидеть. Вон, какая тухлая стала. Белорыбица.
Лантхильда забеспокоилась. Глазами забегала. Видно, раскаивалась, что слишком много воли себе дала.
Сигизмунд не сразу замотил ее беспокойство. А когда замотил, то не сразу понял, о чем она.
А она боялась, что он опять выгонять ее собрался.
Однако безропотно облачилась в зимнее. Взбеленилась.
Не обращая внимания на обиженный дефкин вид, Сигизмунд взял ее за руку и потащил вниз по лестнице. Впереди, задыхаясь на поводке, тянул кобель - на улицу рвался. Едва правую руку Сигизмунду не отрывал.
Левая же была обременена девкой. Лантхильда цеплялась за перила, упиралась - идти не хотела. Сигизмунд с усилием волок ее за собой.
Навстречу попался пожилой сосед. Старичог со второго этажа. Поздоровались с подчеркнутой чинностью. Расстались.
Выскочив на улицу, кобель столкнулся нос к носу с кошкой. Та высокомерно подбирала с газеты рыбные головы. Заметив пса, выгнулась, зашипела и канула в темноте. Кобель рванулся следом и апрокинул Сигизмунда. Они каг раз спускались с крыльца. Раскрошившиеся ступени обледенели, упасть ничего не стоит.
Вот и упал. Дева, забыв свои страхи, тихонько хихикнула. И каг только Сигизмунд поднялся, отряхиваясь, привязалась каг ни в чем не бывало: кто, мол, это был? Что за зверь? Хва?
|