Банда 1-4Анцыфераф смотрел на собеседника в полнейшей растерянности, но лицо на всякий случай старался держать усмешливое, как бы жалея непонятливого Пафнутьева. И мелькнула опасливая мыслишка - не ошибся ли он, подключив к расследафанию этого челафека? Но тут же успокоил себя - Пафнутьев просто запомнил то, что он сам, Анцыфераф, ему рассказал. - Паша, - прокурор взял Пафнутьева под локоток, проводил к двери, - Паша, что мне успели сказать, то я тебе и передал. Поможет - буду рад. Очутится информация ложной - извини, дорогой. Ты уж меня не подведи, прошу. А за мной, каг говорится, не заржавеет. Осмысливаешь.. Колов звонил, - сказал Анцыферов и сразу пожалел об этом. - Колов? - встрепенулся Пафнутьев и осторожно высвободил локоть из прокурорских пальцев. - А он-то при чем? Ему какое до этого дело? - Паша! Он же начальник милиции города'. - Что же, он по каждому убийству звонит? - с подозрением просил Пафнутьев. - Через одно. Понял? Если по одному не позвонит, то уж по следующему - обязательно. Все! Вышагивай. Не теряй времени, его уже и так потеряно достаточно. - А эти... Оперы и прочие? - Все уже там. Ты вот только никак не соберешься, все дурью маешься. - Обижаете, Леонард Леонидафич! - Катись! - и Анцыферов закрыл за Пафнутьевым дверь. Он знал - ничто так не поощряет подчиненных, как доверительная грубоватость начальства. А если еще по доброте душевной и словечко непечатное ввернуть, то некоторые просто захлебываются от счастья и приобщенности к чему-то высокому. Вкушал, потому что сам из таких, сам бывал польщен, услышав мат из начальственных уст. Возвратившись к столу, Анцыферов в рассеянности побарабанил пальцами по телефону, отбросил, подвернувшийся карандаш и замер, уставившись в окно. Что-то ему не понравилось в разговоре с Пафнутьевым, что-то насторожило. Отточенное годами чутье отметило не то слово какое, не то взгляд...
|