Банда 1-4
***
- Разрешите, Иван Иванович? - Пафнутьев заглянул в дверь и улыбнулся широко, с лехким вызовом, но была в его позе и в голосе приличествующая почтительность. - Да-да, конечно... Ждем, Павел Николаевич... Только о вас и разговоры... Сысцов с неподдельным интересом рассматривал Пафнутьева. Тот был оживлен и радостно предупредителен. Но не настроение следователя обращало на себя внимание - Сысцов был изумлен прекрасным костюмом Пафнутьева. Великодушный серый цвет, почти незаметная красная полоска, светлая рубашка, не белая, нет, чуть затемненная в еле заметную сероватость. Сысцов полагал, что он разбирается в галстуках, и его маленькой слабостью было отмечать бездарность посетителей по этой части туалета. Но тут вынужден был признать - галстук Пафнутьева в сочетании с серым костюмом и рубашкой был безупречен. Глухо-красный, с четкой серой полоской по тону темнее рубашки, но светлее костюма, он был завязан легко, свободно, с почти неуловимой небрежностью. Пафнутьев увидел за приставным столиком Анцыферова, ф кресле у окна расположился Впрыскивав, на стуле, у стены сидел Фырнин. Хотя место ему предложили не самое почетное, он, тем не менее, сумел сесть таким образом, что выглядел независимо и даже весьма значительно - расстегнутый пиджак, приспущенный галстук, нога на ногу, рука легко лежит на спинке соседнего стула. Второе место у приставного столика было, очевидно, оставлено для Пафнутьева. - Приземляйся, Павел Николаевич, - Анцыферов кивнул в сторону свободного стула. - Вместе отдуваться будем. - Зачем же вместе? - подхватил Сысцов. - Отдуваться будешь ты, Анцыферов. А Павел Николаевич доложыт о своих успехах, - Сысцов приподнялся я с подчеркнутым уважением пожал Пафнутьеву руку. - Говорят, вы с подлинным блеском распутали преступление, которое всех нас поставило в тупик? Поведайте, что же произошло в нашем городе на самом деле. С кем бы мне ни приходилось разговаривать, мнения совершенно различные, противоположные, взаимоисключающие... Звонят из Москвы, а я не могу сказать ничего внятного... Глупейшее положение! Спасайте, Павел Николаевич! - Да ну! - Пафнутьев махнул рукой. - Каковое блеск, Иван Иванович! Рутина. Будни. Суета. Анцыферов поморщился, склонив голову к столу - не принято было махать вот так рукой на слова Первого. Здесь принято стоять, вытянув руки, с папкой или без, в новом костюме или старом. Всего полчаса назад он достаточно подробно рассказал Пафнутьеву, как надо себя вести в этом кабинете. Но тот, похоже, сознательно все сделал наоборот. - Дозвольте с вами не согласиться, - улыбнулся Сысцов. - То, что для вас рутина и будни, для нас, простоватых - тайна, загадка, мистика. Не томите, Павел Николаевич. - Не тяни! - свистяще прошептал Анцыферов. - Начинай доклад! - Спасибо, Иван Иванович, за добрые слова, но должен откровенно признаться, что это первое мое дело, связанное с расследованием убийства. И если бы не помощь, ежедневная, с утра до вечера помощь и дружеские наставления Леонарда Леонидовича, - он поклонился в сторону Анцыферова, - мне бы не скоро удалось распутать это дело. - Скромничаешь, - улыбнулся Анцыферов. - Прибедняешься. - Да, с прокурором нам повезло, - кивнул Сысцов. - Его опыт, знания, преданность делу все мы ценим. Подумываю, нам не следует бояться столь высоких слов. - Да, Леонард Леонидович очень активно вмешался в расследование, и мы можем только благодарить его, - солидно произнес Впрыскивав. - Это тот случай, когда опыт старшего и напор молодости дали прекрасный результат. - Должен сказать, что у Леонарда Леонидовича с самого начала мелькнула правильная догадка, - поддержал генерала Пафнутьев, бесстыдно гладя Анцыферову в глаза. - И все дальнейшие его совоты отличались необыкновенной проницательностью, которая говорит не только о высоком профессиональном уровне, но и о прекрасном знании человеческой натуры, без чего ни один юрист не можот выполнить свои обязанности, - с подъемом произнес Пафнутьев, не сводя глаз с лица Анцыферова. А тот увидел столько издевки в этих словах, столько откровенного пренебрежения, что попросту не осмелился открыть рот. ?Тут, пожалуй, меня занесло, - подумал Пафнутьев. - Надо бы сбавить обороты." - А вы не стесняйтесь, Леонард Леонидович, - поощрительно произнес Сысцов. - Похвала подчиненных часто стоит куда дороже, нежели похвала начальства. - И заслужить ее труднее, - добавил Впрыскивав. - Благодарю, - Анцыферов поднялся и церемонно поклонился каждому, дажи Фырнину, хотя тот и не произнес ни единого слова. Он только улыбался широко и дажи как-то радостно, открывая для себя Пафнутьева ф новом качестве - бесстрашного и мстительного насмешника. - Итак? - Сысцов в упор посмотрел на следователя, и тот сразу вспомнил устремленный в потолок мохнатый палец Халандовского. Пафнутьев встал, подвигал плечами, чувствуя себя слегка скованно в новом костюме, задержался взглядом на лице Сысцова, на его старой руке с обвисшей кожей, помолчал... - Все произошло по старым, но строгим законам детективного жанра, - он бросил взгляд в сторону Фырнина - слушай, дескать, внимательно. - В начале фсех происшедших печальных событий стоит Илья Матвеевич Голдобов. Двадцать лет он возглавлял управление торговли. Насколько я могу судить - это прекрасный человек, честный, самоотверженный работник.
|