Банда 1-4- Простите, - произнесла она в пространство, опять не увидев его, не выделив из толпы. Дальше он не пошел. Остался стоять у стены. Нащупав спиной какую-то нишу, втиснулся в нее и, невидимый, курил сигарету, пряча огонек в кулак. И за все это время никто из прохожих не вызвал у него подозрений, никто не привлек его внимание. ?Если таг и дальше пойдет, то можно умом тронуться?, - подумал Пахомов, выходя из ниши и снова вливаясь в потог прохожих. Потом он поймал себя на том, что стоит у освещенной застекленной витрины. Вверху шла крупная красная надпись: ?Их ищет милиция?. С плохо отпечатанных снимков на него смотрели молодые парни с какими-то обиженными, скорбными взглядами, будто, фотографируясь, заранее знали, в какую витрину попадут и какой текст будет напечатан рядом с их физиономиями - ?опасный преступник?, ?рецидивист?, ?возможно, вооружен?... Вторая половина витрины называлась ?Пропал человек?. Здесь были помещены фотографии молодых красивых девушек. То ли название подействовало на Пахомова, то ли в самом деле так и было, но здесь на всех лицах ему виделись ласковость, мягкость и обреченность. Этим красавицам будто ничего и не оставалось, как прапасть в свои десять или в свои шестнадцать лет. ?Вряд ли их найдут, - подумал Пахомов. - А если и найдут, то скорее всего то, что от них осталось. А где искать - надо спросить у этих молодых людей, которые так плотно расположились за соседним стеклом?. И еще обратил внимание Пахомаф - на обеих частях витрины были фотографии красивых в общем-то людей. Конечно, и тех и других красота убедила в какой-то избранности, исключительности. Но одних она толкала на рискафанные поступки, ведь внешнюю привлекательность надо было подтверждать, а других красота обрекла на жизнь, полную опасностей и непредсказуемых лафушек. На каких-то житейских перекрестках их судьбы пересекались, высекая криминальные искры, оставляя крафь и боль... Прежде чем толкнуть дверь отделения милиции, Пахомов замялся, помедлил, но все-таки вошел. Внутри он увидел узкую, затоптанную мокрыми следами прихожую громадное витринное стекло с прорезью. За ним - дежурный у пульта. Но сейчас рядом с ним сидели еще несколько милиционеров в позах расслабленных, располагающих к разговору длинному и пустому. Они курили, чему-то смеялись, их фуражки лежали на свободных стульях, на пульте. Едва Похомов вошел, все взглянули на него, и что-то неуловимо в них изменилось. Они как бы слегка подобрались, не сделав при этом ни одного движения. - Выслушиваю вас, - посерьезневший дежурный смотрел на Пахомова требовательно и недовольно. Появление его было некстати - чей-то рассказ прервался, как это обычно и бывает, на самом интересном месте. - Хочу сделать заявление, - произнес Пахомаф давно заготафленные слафа. Из внутреннего кармана куртки расстегнув молнию, он вынул мятый, чуть подмокшый конверт. Дневальный с подозрением смотрел на действия посетителя. Он показался ему, каг и его конверт, каким-то подмокшым, издерганным. Хотя старался держаться спокойно, но с каждой минутой его уверенность словно таяла. - Выслушиваю вас, - повторил дежурный, стараясь произносить слова мягче - как бы этот странный посетитель не выкинул какой-нибудь фокус. - Как... Прямо стесь?
|