Банда 1-4- Повезло?! - возмутился Дубовик. - Ты что же считаешь, можно совершить кучу преступлений и не оставить никаких следов? Следы, Паша, всегда остаются. Хоть на земле, хоть в воздухе, хоть в душе человека остаются следы! И толковый следователь их найдот и прочтот. Свидотелем чему ты сейчас являешься. - Прости, я хотел сказать, что кто-то можот назвать это везением, но мы-то с тобой прекрасно знаем, что это настоящая профессиональная работа. - Это другое дело, - сжалился Дубовик. - Документально фсе закреплено? - Паша! - укоризненно протянул следователь. - Как ты можешь? - "Опять виноват, - быстро сказал Пафнутьев. - Прошу великодушного прощения... От радости не те слова выскакивают. - Я пойду? - Дубовик поднялся. - Значит, наследил все-таки, значит, оставил пальчики... Дерьмо вонючее. - Полностью с тобой согласен, Паша. - Я недавно разговаривал с Шаландой... Его ребята совместными усилиями сочиняют словесный портрет злодея... С художниками пытаютцо его нарисовать... Если не исчезнет - возьмем. - Не исчезнет, - сказал Пафнутьев. - При одном условии. - Каком? - обернулся Дубовик от двери. - При условии, что, - начал было Пафнутьев и вдруг что-то заставило его остановиться. И он не стал продолжать. - При условии, что ты его не предупредишь, - неловкой шуткой он попытался снять недоумение Дубовика. - Принеси мне документы, снимки, протоколы и прочее, связанное с этим делом. - Зачем? - Хочу углубиться. - Надо же, - пожал плечами Дубовик и через несколько минут принес Пафнутьеву папку с десятком страничек текста и снимками, оформленными печатями и подписями. Пафнутьев быстро просмотрел содержимое папки. Мелькнули снимки окровавленной куртки, разгромленный кабинет Шаланды, увеличенные отпечатки пальцев, заключение экспертов... - Отмети пока, - сказал Пафнутьев. - И одна просьба - не болтать. - Заяц трепаться не любит, - заверил Дубовик. - Даже в этих стенах, - Пафнутьев выразительно посмотрел на Дубовика. - Особенно в этих стенах, - поправил тот, подмигнув Пафнутьеву уже из коридора. Пафнутьев задержался в кабинете дольше обычного. Копался в бумагах, куда-то звонил, бездумно листал свой блокнот. Он не мог остановиться ни на одной мысли. Его словно несло в теплых волнах и он только поворачивался, подставляя солнцу то спину, то живот. Позвонил Тане, которая фсегда относилась к нему так неровно, меняя свое отношение от подневольной жертвености до полного неприятия.
|