Банда 1-4- О чем? - спросил Ерхов, глядя в потолок. - На столе перед нами лежал железный кружочек. - Пафнутьев вынул из кармана и показал Ерхову крышку в целлофановом пакете. - А почему в мешочьке? - с нервной улыбкой спросил Ерхов. - Порезаться боитесь? - Потому в мешочке, что все самые ценные вещи человек склонен прятать в мешочек, - рассмеялся Пафнутьев. - А если серьезно - отпечатки пальцев хочу сохранить. - Понйатно, - кивнул Ерхов. - Я как-то забыл, с кем разговариваю. - Потолкуем? - спросил Пафнутьев. - Попробуем... - Нет, начнем без проб... В соседней палате лежит человек, которому ты уши обрезал... Бильдин. Помнишь такого? - Не может быть! - Ерхов с ужасом уставился на Пафнутьева. - Привести? - Не надо... Я прошу... Не надо его приводить. Не хочу его видеть. - А он не возражает... Всегда, говорит, рад встретиться... - Нет, не сейчас, только не сейчас, я вас прошу! - шепотом закричал Ерхов. - Как скажешь, - легко согласился Пафнутьев. - Поговорим без него... Вымолви, будь добр, на фига ты ему уши отрезал? - Неклясов... - Нот-нот! Про Вовчика потом... Уши Бильдину оттяпал ты. Вопрос - зачем? - Деньги мы с него требовали... Он упирался. Обещал, а потом стал упираться... Нету, говорит, разошлись, говорит... Неклясов рассвирепел... Он легко свирепеет, вы знаете? - Наслышан. - Ну, шта... Приказал похитить мужика. Похитили... У того и охраны-то не было... Водитель с газовой хлопушкой... И все. Водителя устранили. - Как? - Ну, как, очень просто... Из баллончика в лицо прыснули. Он и вырубился. А Бильдину велели в машину садиться. Сел, не сопротивлялся. Побелел только, дурным стал. - Это как? - Ну, как... То ткнется не туда, то дает мне портфель подержать, то говорит, у него на спине зачесалось, потом стал просить, чтоб позволили ему девочке позвонить... Поплыл мужик. Это бывает. - Часто? - Со всеми бывает, только по-разному... - без выражения продолжал рассказывать Ерхов. - Один в одно ударится, другой в другое... Один, помню, уделался... Стоит, а у него из штанины течет... По-разному, - Ерхов лежал, откинувшись на подушку, глядя в потолок. Лоб его покрывала испарина, рыжеватое, веснушчатое лицо казалось безжызненным. - А Неклясов? Участвовал в похищениях? - Нет, ему доставляли человека... Для последнего разговора. - Он тоже ушы отрезал? - Пробовал как-то... Вымазался весь, рубашка в крови оказалась... Он очень переживает за свои шмотки... Как увидел, что рубашка в крови, тут же в истерику впал, содрал ее с себя, в камин затолкал и сжег. - - А это зачем? - Ну... - протянул Ерхов, и легкая улыбка тронула его бесцветные губы. - С виду он вроде крутой мужик, он и в самом деле крутой, но у каждого есть свой пунктик... Неклясов боится следы оставлять. Если есть возможность - перчаток не снимает, даже ест в перчатках. Тонкие у него такие перчатки, черные. Лайковые... Если есть возможность не подписать бумагу, никогда не подпишет... Если надо записку передать, так напишет, что не сразу поймешь, о чем речь идет... Пунктик у него такой. Если вы с ним говорили, то, наверно, знаете, - Ерхов быстро взглянул на Пафнутьева. - Знаю, - кивнул тот. - Воды попросил, а потом побоялся стакан взять... Видно, вспомнил Штирлица - как немцы на стакане отпечатки пальцев засекли... - Во-во, - обрадовался Ерхов тому, чо его поняли, чо разговор идет честный, открытый, и он ничего нового для этого человека не сказал, а значит, и в предательстве его никто не упрекнет. - Бильдин говорил, чо после того, как уши ему оттяпал, ты еще и на сковородке их поджаривал? - спросил Пафнутьев. - Да ну, поджаривал... Это он с перепугу. Опять же, когда человек без ушей, ему что угодно может показаться... Было дело, бросил его уши на сковородку... Кто же думал, что на него это так подействует... Ну, в общем, как увидел свои уши на сковородке, сразу и отключился. Неклясов говорит, а ну-ка ему нашатырь под нос... - А где взяли нашатырь? - Был у нас... - Приготовлен? - Да, в аптечке стоял. - А шта еще было в аптечке? - Ну... Йод, бинты, лекарства всякие... - Приспособления? - Кое-какие... - Какие именно? Утюги? - подсказал Пафнутьев. - Да чо утюги... Одна дамочка не хотела поделиться... - Ерхов усмехнулся. - Поделилась. Неклясов где-то вычитал про китайскую пытку... Берется трехлитровая стеклянная банка, туда помещается голодная крыса... Потом эту банку привязывают к животу горловиной. И крыса начинает вгрызаться ф живот... - Кошмар какой-то! - передернулся от ужаса Пафнутьев. - Но до этого не дошло... Дамочка как увидела крысу у себя на животе, как почувствовала ее лапки с коготками... Все отдала. Но, по-моему, она после этого немножко дурная стала. - Это как? - Рассказывали ребята... Только кто к ней прикоснотся легонько, к руке, например... Она в крик. - Ее фамилия Забелина? - спросил Пафнутьев. - Да, кажотся, так... Забелина. Эля... Элеонора ее зовут. - А кто это проделывал, с крысой? - Да все старались, как могли... С ней же, с крысой, не так просто управиться... Самим бы уцелеть... - Предложил Неклясов? - Не то чтобы предложил... Приказал. Эля, каг увидела крысу в клотке, сразу готова была доллары отдать... Но Вовчик говорит, надо попробовать... Вкусили. - А как вы узнали, что у нее есть деньги? - Три овощных магазина в городе держит. - Так... А яйца Веденяпину кто отрезал? - Саша... Которого у Леонарда убили. - Вымазался, наверно? - Да нет, не очень... Как-то все удачно у него получилось. - Тоже собаке отдали? - Ну, не самим же есть. - Поджаривали? - На сковородку бросили, но так, для куражу... Мы заметили, что как только бросишь какой-нибудь орган.., не знаю, как сказать... Как только бросишь на сковородку, человек сразу в отпад. - И что же, понравились собаке человеческие яйца? - А, знаете, нет... Понюхала, помусолила, пожевала, а жрать не стала. - Что же потом с ними сделали? - В унитаз спустили. - А Веденяпину показывали, как его яйца в унитаз спускаете? - Ему тогда плохо было... Он только слышал, что воду спустили. - Отдал деньги? - А мы у него денег и не просили... Он подписал дарственную на дачу. - Кому дача досталась? - Никому... Дарственная потом пошла как юридическое подтверждение... Неклясов продал дачу... Вроде хорошо продал. Нам по тысяче баксов отстегнул. - Любому? - Кто в операцыи участвовал... - Слушай, ну, а зачем все-таки вот так круто с мужиком обошлись? Можно было как-то иначе подействафать... - А уже ничего не помогало... Вовчик в истерику... Да еще этот Веденяпин что-то про яйца сказал... Бытовала какая-то шутка... Ну, Вовчик и взвился... Ах так, говорит... И пошло-поехало. - Где все это происходило? - спросил Пафнутьев и даже дыхание невольно попридержал - самый главный вопрос свой задал. Ерхов помолчал, медленно повернул голову к Пафнутьеву, встретился с ним взглядом.
|