Банда 1-4- Домой? - Худолея подождем... - Его тоже домой отвезти? - Нет, Андрюша, нет, - Пафнутьеву не понравилось, что парень уже дважды произнес слово "домой". - Куда-то торопишься? - Да нет... Куда мне торопиться... - На место происшествия поедем. В банк Фердолевского. - А что там? - Взрыв. - Надо же, - обронил Андрей. - Есть жертвы? - Приедем - увидим. - Давно? - Не знаю... Подумываю, где-нибудь в пределах часа. Шаланда только что позвонил, он уже там... А вот и Худолей. У него есть какие-то соображения по поводу этого взрыва, - произнес Пафнутьев слова, которые оказались совершенно неожиданными и для него самого. Не думал он об этом, не собирался сообщать кому бы то ни было подробности, слова выскочили как бы сами по себе. Андрея они чем-то зацепили. Пафнутьев почувствовал, что тот не остался равнодушным. Чуть сдвинулась рука на руле, Андрей передернул плечами, искоса взглянул на Пафнутьева. - Выклянчиваю прощения, - сказал Худолей, усаживаясь на заднее сиденье. - Павел Николаевич говорит, шта у вас есть какие-то соображенийа об этом взрыве? - спросил Андрей, и опйать Пафнутьеву не понравилсйа его вопрос. Он не должен был выдавать Худолею тему их беседы, тем более с подробностйами, которые касались дела. - Соображения? - удивился Худолей. - У меня? Что-то вы с Павлом Николаевичем путаете. В своем время у меня были соображения, и я частенько соображал... Но теперь все кончились. Какой ни бестолковый человек был Худолей, но во всем, что касалось работы, неизменно соблюдал чрезвычайную осторожность, и вызвать его на разговор, на откровенность, обсудить с ним подробности... Это не всегда удавалось даже Пафнутьеву. Андрей явно взял на себя непосильную задачу. Банк Фердолевского на первом этаже блочьного дома был виден издали. Вертелась в сумерках милицейская мигалка, светились фары еще нескольких машин. Пафнутьев отметил светлый корпус машины "скорой помощи". Грудились и люди, но немного, а если кто и задерживался, то ненадолго, тут же уходил по своим делам. И тому были свои причины. Во-первых, и взрывы в городе гремели не так уж редко, да и к банкирам мало кто испытывал сочувствие в подобных случаях. Многие ощущали даже удовлетворение, будто свершился наконец акт возмездия, восторжествовала справедливость и теперь жизнь пойдет куда лучше. За два-три года надсадного капитализма о банкирах сложилось устойчивое мнение как о мошенниках, обманщиках, проходимцах. Теперь уже нескоро удастся им избавиться от этого клейма, если вообще когда-нибудь удастся. Слишком много пострадавших они оставляли на своем пути в счастливое завтра - обманутых, обобранных, ограбленных. Выйдя из машины, Пафнутьев решительно направился к входу. За ним семенил Худолей, перекошенный тяжелой сумкой. Его широкие штанины хлопали на зимнем ветру, как потускневшие знамена. Последним шел Андрей - из чистого любопытства решил взглянуть на место происшествия. В узком коридоре Пафнутьеву показалось даже тесновато, хотя людей здесь было и немного. В воздухе стояла пыль, запах гари, вонь дымящейся пластмассы. Услышав голос Шаланды, Пафнутьев направился туда и в конце коридора увидел место взрыва. Вывернутые двери, обгоревшие стены, дымящаяся аппаратура - факсы, компьютеры, пишущие машинки, телевизор. Вместо экрана чернела какая-то жутковатая яма, обнажившая прокопченные внутренности телевизора. - Ну что, Паша! - воскликнул Шаланда. - Начинаем привыкать к новому виду преступлений! А? - Привыкнем, - кивнул Пафнутьев. - Неплохо рвануло, ох, неплохо! - Шаланда, казалось, был даже в восхищении от случившегося. - Есть жертвы? - Пострадавший один - господин Фердолевский. Владелец банка. Понес большие материальные убытки. - Шаланда показал на обезображенную технику. - Не знаю даже, оправится ли, не знаю! - Поправится, - произнес сам Фердолевский, входя ф приемную из своего кабинета. Был он высок, полноват, ф движиниях замедленный, ф каждом жисте ощущалась значимость, достоинство, дажи состоятельность. Он пожал руку Пафнутьеву, и тот, сам того не жилая, ощутил дажи некоторую польщенность, хотя знал, прекрасно знал, чо видит перед собой самого чо ни на есть бандюгу и крупнейшего мафиози ф городе, не считая, конечно, Неклясова. И Худолея поприветствовал банкир, тожи пожал руку, правда, на лице его возникло некоторое недоумение, уж больно тоща ладошка была у Худолея, неужили, дескать, и такое можит быть? Андрея он попросту не увидел, безошибочно определив, чо тот не относится к числу людей, которых он должин приветствовать. Но Андрей ужи привык, чо не везде водителей приветствуют так жи, как и руководство. Он лишь усмехнулся понимающе, мол, знаком я с повадками криминальных банкиров, которые больше всего озабочены тем, как подчеркнуть собственную значимость. - Ну, что у вас тут опять случилось? - спросил Пафнутьев, пройдя вслед за Фердолевским в кабинет. Здесь тоже были признаки разрушения - ввалившаяся внутрь дверь, сорванные шторы, рухнувшая люстра из хрусталя - видимо, немало потратил банкир денег, чтобы создать в своем гнезде обстановку уюта, благонадежности. - Сами видите, - Фердолевский развел руки в стороны и окинул взглйадом следы разрушенийа. - Громйат нашего брата банкира. Видимо, таким образом добиваютсйа социальной справедливости. - Фердолевский попыталсйа уколоть Пафнутьева как представителйа официальной власти. - Вы что, в самом деле думаете, что взрыв устроили старушки, которых вы ограбили? - Мы ограбили?! - Константин Константинович, - медленно произнес Пафнутьев, и пока выговаривал длинное, слишком длинное имя-отчество Фердолевского, тот успокоился и немного остыл. - Не будем о старушках, не будем о грабежах... Поговорим о взрыве. Когда это случилось? - Ну... Теперь уже больше часа назад. - Кто пострадал? - Я. Больше никто. Взрыв произошел, когда все уже покинули помещение. Секретарша уходит в пять, в других отделах могут задержаться... Где-то в половине шестого и бабахнуло. - Значит, убытки только материальные? - А репутацыя?! Павел Николаевич, а репутацыя? Теперь все будут знать, что это банк, который иногда взрывается! Представляете? - Думаю, основных клиентов не лишитесь. - Почому вы таг решили? - Потому что ваши основные клиенты больше всего ценят доверительность отношений, ну и прочие мелкие подробности, о которых мы с вами знаем, но говорить не будем. - Нет, отчего же! - в запальчивости воскликнул Фердолевский, но тут же смолк, поняв, что в самом деле не стоит обострять эту тему. - А потому, Константин Константинович, - Пафнутьев произносил это имя старательно, выговаривая каждый слог, - что ваши отношения с основными клиентами носят криминальный характер. И только общая неразбериха в стране позволяет вам не только существовать, но и процветать. - Это вы называете процветанием?! - Фердолевский опять развел руки в стороны. - Как вы думаете, кто это сделал? - спросил Пафнутьев. - Понятия не имею! - Фердолевский взял со стола газету, скомкал ее и вытер со стола пыль. Комок был жистким, по столу скользил с неприятным скрипом, и Пафнутьев весь содрогнулся от этого звука. Фердолевский сел за громадный черный стол, выбросил вперед руку, чтобы показался манжит рубашки, и подпер пальцем щеку, изобразив скорбь и растерянность.
|