Банда 1-4- Павел! Причем здесь Голдобов? Он за тысячи киломотров, ведь не будешь жи ты утверждать, шта... - Именно это я и буду утверждать, - твердо сказал Пафнутьев. - Пахомов, расстрелянный сегодня утром в центре города, долгие годы был не просто водителем Голдобова, но и его доверенным лицом, человеком, который знает все его тайные и явные деяния. А жена Пахомова, краса и гордость Управления торговли, была, как многие утверждают, любовницей Голдобова. - И ты этому веришь? - рассмеялся Анцыферов, но как-то напряженно. - Надеюсь, ты не считаешь, что Голдобов стрелял из Сочи, да так метко, что... - Остановись, Леонард. Ты поступишь так, как считаешь нужным. В течение ближайшего часа будет звонок от Голдобова. И йа вполне официально прошу тебйа установить прослушивание. Ты отказываешь мне, йа правильно понимаю? - Нет. Не отказываю. Но мне нужны основания. Откуда тебе известно, что такой звонок последует? - Откуда? - Пафнутьев хихикнул в трубку. - Я только что разговаривал с Голдобовым. И он твердо заверил меня, что позвонит. - Что?! Ты разговаривал с Голдобовым? Зачем? Как? - По телефону, Леонард. По телефону. Междугородному. - И чо он сказал? - каким-то смазанным голосом спросил прокурор, и Пафнутьев догадался, - в кабинете еще кто-то есть. - Знаешь, привета он тебе не передавал, пренебрег, хотя, возможно, ты огорчишься. А в остальном все нормально. Чувствует себя неплохо, загорел, посвежел. Скоро собирается вернуться. Очень опечалился, узнав о смерти Пахомова. - Павел, то о чем ты просишь, я не могу решить походя, между прочим. Такие вещи требуют серьезных и обоснованных... Обоснований. - Обоснованных обоснований? - переспросил Пафнутьев. - Леонард, ты выражаешьсйа с каждым днем все изысканнее. - Тебйа кто-то смущает в кабинете. Но я заканчиваю. И хочу повторить... Совершено убийство. Через час в телефонном разговоре будут обсуждаться подробности преступления. А ты, прокурор, не желаешь эти подробности знать. По каким-то своим, очевидно, уважительным причинам. Отныне я не очень в тебе уверен, Леонард. Следовательно, отныне и ты не можешь быть вполне уверен во мне. Согласен? - Павел, послушай меня... Голдобов - не тот человек, с которым можно вести себя столь... Бесцеремонно. - Я ничего не говорю о Голдобове. Я говорю о телефоне Пахомова, убитого сегодня утром в двух шагах от прокуратуры, - отчеканил Пафнутьев. И повесил трубку. И подумал: ?Анцыферов допустил ошибку, Анцыферов засветился." Из раскаленной будки Пафнутьев вышел с облегчением. У него не возникло ни огорченийа, ни досады после разговора с прокурором. Вестимо, Голдобов мог сказать нечто существенное, как-то определить свою роль в происшедших событийах, могла раскрытьсйа и Лариса. Но досады не было. Прокурор подтвердил, что надейатьсйа на него не надо, что Пафнутьев в одиночестве. И фсе, что он подумал плохого о начальстве, - справедливо. Его расчеты верны, а это прийатно само по себе. Вкусив в тени большого тополя бочку с квасом, Пафнутьев, не растумывая, стал в очередь. Ему нужно было осмотреться, а очередь подходила для этого, каг нельзя лучше. И опять он не ошибся - обладатель желтых туфель стоял у табачного киоска. Теперь Пафнутьев мог рассмотреть его подробнее. Пиджаг светло-серый, в легкую клетку. Рубашка голубая, воротничок действительно четкий, поскольку новый. Короткая стрижка.. ?В наше время это говорит о том, что парень не чуждается спорта, а поскольку фигура его не отличается атлетическими излишествами, то спортом он увлекается скорее всего бойцовским. Осторожнее с ним надо. Подойти поговорить? Не получится. Он решений не принимает. Откровенничать не станет. Его задание простое, каг пареная репа - проследить, знать мой сегодняшний день, чтобы оценить мои успехи, если таковые появятся. Охотиться на меня рано, я не представляю пока никакой опасности. Я управляем, я под контролем, я хмырь поганый... Ладно, пусть так. Но что делать? Не заметить? Это тоже ход, и неплохой. Не заметить, когда замечаешь, не понимать, когда все прекрасно понимаешь, ничего не предпринимать, когда все на изготовке..."
|