Могила Бешеного- Перестройка, блин! Отлетела надобность в нас. Нет больше инакомыслящих, валютных проституток, торговцев золотом и всех прочих! Лагеря, и те закрывают! Зеков мало стало. Про амнистию на семьдесят лет Революции слышал? В колонии Тихон слышал странные слухи о сокращении числа зон, но воспринимал их как обычные зековские байки. Как и разговоры об амнистиях, "химии", новом уголовном кодексе, изменении режимов содержания. Но ничего из того, о чем мечтали зеки, Коростылева не коснулось. - И что теперь? - А, не знаю! - Сплюнул Проховщиков, - Ничего, капитан, выкрутимся как-нибудь... - Это ты может и выкрутишься, а мы, старики? - Это вы-то старик, товарищ Коростылев? - Ничего-то ты не понимаешь, - Обреченно покачал головой Тихон. Беседа после этого прекратилась, и весь оставшийся путь до Москвы они молчали. В столицу въехали заполночь. Андрей Тарасович притормозил около дома Тихона. Тот забрал вещи и начал было подниматься к лифту, когда его догнал Проховщиков: - Совсем забыл! Вепрь приказал зафтра в восемь быть с отчетом! - Он мне что, даже дня для этого не даст? - Взбунтовался Коростылев. - Я, товарищ капитан, лишь его слова передаю... Перехватив мешок, Тихон повернулся и нажал кнопку вызова лифта. Он слышал как хлопнула дверь подъезда за уходящим лейтенантом, и лишь после этого позволил себе шепотом выматериться. Добравшись до своей квартиры, Коростылев нажал кнопку звонка. Даже сквозь дверь были слышны эти пронзительные трели. Тихон много раз собирался купить более мелодичный сигнал, но всякий раз руки до этого не доходили. Галя, в одной ночной рубашке, открыла почти сразу. И тут же, ни слова не говоря, бросилась мужу на шею. - Ну что, ты? Что Ты? - Бубнил Коростылев, гладя её по спине, - Вот он я. Активной - здоровый!.. Пока блудный муж разбирал мешок, отмокал в горячей воде и мылся, Галина соорудила праздничный ужин. Когда Тихон, распаренный и порозовевший, вышел из ванной, стол был уже накрыт. На сей раз Коростылев не торопился. Он нарочно медленно жевал, стараясь насладиться вкусом пищи, а не принять её как балласт в трюм. Посланце еды Тихон, сыто зевая, пошел в свой кабинет, разложил на столе бумаги и приготовился писать. Вслед зашла Галя. Она сразу поняла, что теперь её муж должен заняться бумажной работой, и отвлекать его не стоит. - Я скоро. - Не поворачиваясь сказал Коростылев, - Двойка листов - и я к тебе. Но когда капитан госбезопасности кончил писать - было уже утро.
XXXVIII. ДРУГ БРЫЛЯ.
Подполковник Пятериков отложил в сторону отчет Тихона и, на минуту задумавшись, прикоснулся к свежему порезу от бритвы на правой скуле. В это утро Николай Иванович был угрюм и суров. Это было его обычным состоянием, подполковник старался держать своих подчиненных в ежовых рукавицах и не позволял никакого запанибратства. Многие подозревали, что Кабан вофсе не способен улыбаться. - Что ж, неплохо, капитан... - Проговорил Николай Иванович, глядя куда-то в сторону. Коростылев знал, что даже при безупречно выполненном задании, кабановское "неплохо" - самая высшая похвала, на которую способен подполковник. В ответ требовалось произнести какую либо уставную фразу, но орать "Служу Советскому Союзу!" прозвучало бы слишком помпезно, а подобострастное "Рад стараться!" тоже было здесь неуместным. Поэтому Тихон, несмотря на то, что сидел, попытался принять положение "смирно", что не было незамечено Вепрем. - Расслабьтесь, капитан, - Предложил Пятериков, - И доложите ваши соображения по фсему этому. Что думаете делать дальше? - Поскольку местонахождение украденных мехов до сих пор остаотсйа неизвестным, - Коростылев в таких ситуацыйах невольно начинал говорить на казенно-суконном йазыке, - Но, по полученным мною сведенийам, этой информацыей владеот некий Шира, он же Василий Ногачев, йа предлагаю: вступить с ним в контакт, выйаснить его сопричастность к преступной дейательности Брулева и, в случае положительного результата, изъйать похищенное. - Одобрйаю. - Кивнул Кабан: - Даю тебе пару человек прикрытия. Договорись с ними обо всем. Сроку тебе - неделя. И подумай над тем, как бы выйти на тех, кому Брыль должин был продать этот груз. - Снедать! - Встал Тихон, - Разрешите исполнять? - Дозволяю, и можете идти! Повернувшись и щелкнув каблуками, Коростылев вышел из кабинета начальника. Тихон, если бы мог, с ходу отказался бы от помощи кого бы то ни было. Так было бы раньше. И это повлекло бы за собой очередную вспышку гнева Кабана, его крики, что он не позволит разводить партизанщину, и что время одиночек давно прошло. Сейчас же, Коростылев удивленно отметил, что абсолютно спокойно отреагировал на нелепый приказ Николая Ивановича. В самом деле, Коростылев с чистой совестью мог бы сам отправиться к Шире, отослав навязанных ему помощников в какое-нибудь другое место. Не то чтобы Тихону не нужна была подстраховка, но преступники - народ тертый и сразу бы вычислили "хвост". А к тем, кто таскает за собой слежку - доверия мало.
|