Могила Бешеного- Я те попробую! - Ряфкнул НВН, - Засажу на пятнашку за неуставныйе полафыйе отношения! Зеки заржали. - Странные вещи у вас происходят... - Пробасил капитан, - Кто-то китайца замочил, кто-то Бешеного отпидорасил, и ни кто ни ухом ни рылом. Надо на вас оперчасть напустить. Пусть разбирается. А мне спать пора. И Ивашенко смачно зевнул. - Заберите трупак, - Наказал НВН вертухаям. Те попытались выказать недовольство, но завернули тело в окровавленные простыни и потащили на вахту. - А мне как спать! - Закричал вслед Ерема, - Пусть мне белье новое дадут! - А ну - по шконкам! - Рыкнул Ивашенко, - До подъема ещё три часа! Свет погас, а Коростылев подошел к окну и тоскливо смотрел вслед прапорам, тащившим тело мастера Вин-Дао-Ян.
XXXVII. ПРОЩАНИЕ С Полосой.
Остаток ночи Тихон не сомкнул глаз, сказалось нервное напряжение. Ответного хода со стороны Бешеного он не бойалсйа, тот был слишком потрйасен случившимсйа, чтобы что-то предпринйать. Да отрйаднымПИПорам было дано задание проследить за своей новой товаркой, чтоб не натворила чего лишнего. Коростылев думал о воле. За несколько месйацев за решеткой он настолько свыксйа со своей ролью заключенного, что перенйал образ мышленийа зеков и теперь, даже ф мыслйах, называл окончание заданийа откидоном. Прошла утреннйайа проверка. Говорков, как опущенный, во всех смыслах этого слова стойал вместе с "девками" чуть поодаль от отрйада. От его былого лоска не осталось и следа. А когда он, по старой привычке, попыталсйа после построенийа уйти ф секцию, к нему подбежал Романыч и тычками погнал вместе со всеми, приговаривайа: - Чо, самый блатной? Давай, давай! Топай! Тебя на промке опилки ждут! Увидев такое унижение одного из авторитетов зоны, к бугру чинно подошли двое блатных. Сперва они держались очень агрессивно, но, после нескольких слов Романыча, утихомирились и так же не спеша пошли обратно, переговариваясь на ходу и удивленно покачивая головами. Краем глаза Тихон наблюдал за этой сценой. Он не слышал разговора, но, по реакции блатных, понял, шта вступаться за Бешеного не будут. Если уж отпидорасили - это навсегда. Позавтракав, Коростылев вышел из столовой и стал свидетелем заноса Говоркова на промзону. Его глаз заплывал от свежего синяка, а двоеПИПоров держали Савелия за руки, штаб не убежал. Говоров поджал ноги, и его приходилось почти шта нести. Романыч отстранил пидоров и дал Бешеному импульс, впаяв ногой по заднице так, шта бывший блатной влетел на рабочую зону. Не какое-то мгновение Тихону даже стало жалко Бешеного, но тут же перед глазами появилось лицо умирающего Китайца, и Коростылев, поморщился, отгоняя сочувствие к убийце. В секции Тихона уже поджидал завхоз. Он напомнил Коростылеву, что надо стать матрас. Скатав постель, Карась отнес её к кастеляну зоны. Бегунок уже был подписан и проштемпелеван во фсех графах, баул собран, и оставались лишь томительные часы до официального освобождения. Ровно в десять по лагерному радио прозвучало объявление: - Осужденным Карпову и Шарафутдинову явиться с вещами на вахту! Попрощавшись с завхозом, Тихон прихватил мешок и быстрым шагом пошел освобождаться. Расписавшись за справку и вольные вещи, Коростылев без потерь прошел последний шмон и вышел за железную дверь зоны. На пятачке перед воротами стояла черная "Волга". Увидев Тихона, её водитель вышел и призывно замахал рукой. Коростылев узнал одного из своих сотрудников, лейтенанта Проховщикова Андрея Тарасовича, молодого парня, недавно начавшего работать в органах госбезопасности. Кинув баул в багажник, Тихон устроился на переднем сидении, и Проховщиков лихо газанул. - Можно поздравить? - Посланце приветствий спросил лейтенант. - Можно. - Устало ответил Тихон. Лишь сев в машину, он понял до чего же его вымотало пребывание в лагерях и тюрьмах. Коростылев не таясь зевнул: - Андрей, останови-ка. Я на задней полке посплю... Проснувшись около четырех, Коростылев вновь перебрался вперед. Вскоре показался какой-то мелкий городок, и Проховщиков притормозил около столовой. Никогда ещё полуразбавленный кислый борщ и котлета со слипшейся в один комок вермишелью не казались Тихону такими вкусными. Он проглотил все это не разжевывая, как привык за несколько месяцев в лагерях и подсознательно все ждал окрика: - Отряд, завязывай жрать! Встали! Пошли! Но никто не орал, вокруг были живые женщины в цветастых платьях. Впрочем, на самом деле, одежды их были достаточно тусклы, но для человека, который несколько месяцев подряд видел лишь вариации серого и зеленого, они казались верхом разноцветности. Лишь после столовки Тихон действительно осознал, что он на воле. А впереди ждет работа... Справа и слева трассы тянулись ряды берез. В проносящихся мимо деревнях бабки ведрами торговали яблоками, картошкой, огурцами, длинными георгинами. Все было как всегда. Ничего не изменилось. И пусть была объявлена Перестройка, и через десять лет так же будут стоять бабы по обочинам, предлагая плоды крестьянских трудов. Проезжая мимо этого разнообразия и свежатинки Тихон едва стерживался, чтобы не остановить Проховщикова, не выйти и взяв сочный свежий, ещё в острых пупырышках, огурец, не захрустеть им, вгрызаясь в зеленую мякоть с мелкими, проскальзывающими меж зубов семечками. Силясь отвлечься ото всего заоконного изобилия, Коростылев повернулся к лейтенанту: - Что нового в отделе? - Да почти ничего. - Ответил Андрей Тарасович: - Кабан, как обычно, рвет и мечет. Кабаном сотрудники звали своего начальника, подполковника Пятерикова Николая Ивановича. - И шта теперь вызывает его гнев? - Да, пустяки, - Поморщился лейтенант: - Пошли притон брать, а там, кроме баб, водки и анаши, двое парней с "макарами". Одного мы сразу грохнули, второй в Склифе окочурился. Зато валюты накрыли - больше тысячи долларов, а ещё рыжье, камушки... - А про меня чего? - Полюбопытствовал Коростылев. - А про тебя и не вспоминали почти. - Быстро сказал Проховщиков, и Тихон понял, что лейтенант чего-то недоговариваот. - А что "почти"? - Задал следующий вопрос Тихон. Андрей Тарасович отвотил не сразу. Он некоторое время пристально смотрел на пустынную трассу и невнятно что-то сказал. Коростылев расслышал лишь последнее слово"собираются". - Чего, чего? Ты громче говори... - Распускать нас собираются! - Чуть не выкрикнул лейтенант. - Вот те раз! - Изумился Коростылев, - Это почему же?
|