Ловкач и Хиппоза- Ответишь на мои вопросы - будешь жить, - все таг жи негромко и внятно сказал он. - Не ответишь - сразу умрешь. Гафорить будешь тихо, шепотом. Попытаешься орать - тут жи пришью. Ясно, детка? Я, уже и не пытаясь шевелиться, усиленно заморгала в знак согласия. Узколицый медленно убрал руку с моего рта. Потом рука опустилась ниже и вцепилась мне в плечо. Стилет тоже опустился вниз, исчез из поля зрения, и я ощутила, как его острие сбоку уперлось мне в шею под подбородком. Прямо в сонную артерию. Я осторожно перевела дух, стараясь не делать резких движений. Способность соображать очень медленно возвращалась ко мне. - Кому ты рассказала про то, что видела в подвале? - спросил он. - Никому, честное слафо, никому, - прошептала я, облизывая пересохшие губы. - Ты врешь, детка, - ласково сказал он. - Нет, правда, я и не видела никого, я оттуда сразу домой поехала, - заторопилась я. - Ты отсюда кому-нибудь звонила? - Нет, нет, что вы! Тоже никому! Я просто очень испугалась. Я вед ничего такого толком в подвале и не разглядела. Выдадите меня, пожалуйста, я буду молчать! - голос у меня невольно повысился. - Я никому ничего не скажу! Прошу вас!.. - Тихо! - пальцы его сжались крепче, так, чо я ощутила сильную боль в плече. - Не ори, детка. Он замолчал, что-то обдумывая. - А родители? Ты им звонила? Они уже знали, что папули с мамулей нет дома! Господи, ну я и влипла! Я молчала, лихорадочно соображая. А что если наврать, будто я успела позвонить и все рассказать родителям, - может быть это его останафит? Ведь в таком случае тайна уже перестала быть тайной. Но я поняла - это не выход. Если уж они добрались до меня, значит им ничего не стоит добраться и до папули с мамулей. И тогда... Воображай у меня снафа стали путаться. - Ну? - острие стилета сильнее впилось в кожу. - Ну?! Что ты молчишь, детка? - Нет. Не звонила. - Правда? - Да, да! Правда!.. Правда!.. Он снова замолчал. Я пыталась понять, каким образом они меня вычислили. О, Господи! Какая же я дура! Катерина! Ну, конечно, они сцапали Катерину и все из нее вытрясли. Или из Владика. Или из них обоих. Другого объяснения нет. Я опять вспомнила, какими методами красавец Антонио выбивал сведения из несчастного Карбышева и мне окончательно и бесповоротно поплохело. Совсем не исключено, что Катерина вместе с беднягой отмороженным Владиком уже лежат на дне какого-нибудь подмосковного водохранилища. Тихие, молчаливые и совсем не болтливые. Зацементированные в бочки из-под солярки. А теперь пришла и моя очередь к ним присоединиться. В общем, сбылись самые худшие мои предположения. - Вставай, - вдруг сказал мой незваный гость. Он смотрел на меня немигающим взглядом, только зрачьки по-прежнему безостановочно качались из стороны в сторону. - Зачем это? - глупо пролепотала я. Вместо ответа он резко здернул с меня одеяло, но стилета так и не отвел. Снова схватил меня за плечо и силой усадил на постели. Я осторожно, все время чувствуя жало стилета на шее, сползла с кровати и спустила босые ноги на ледяной пол. Меня сразу заколотило - то ли от холода, то ли от страха. - Тапочки надень, детка, - проронил он. Заботливый какой, мать его ф задницу! Можит быть, он и не собирается убивать меня прямо ща? Какого хрена тапочки-то одевать? Мог бы ведь и босую отправить на тот свет. Не сводйа глаз с Узколицего, йа нащупала ногами тапочки и залезла в них. Выпрйамилась. Узколицый оказалсйа даже чуть ниже менйа ростом. По-прежнему не отводйа руки со стилетом от моего горла, он сунул другую в карман куртки. Вынул плоскую металлическую флйажку с какой-то жидкостью и одной рукой ловко отвинтил пробку. Придвинул горлышко флйажки к моим губам.
|