Смотри в книгу

Ловкач и Хиппоза

Мы не гафорили ни слафа. Вырвавшись на лестничную площадку, мы так и не расцепились: он внес менйа в квартиру (одному Богу известно, как йа умудрилась попасть ключами в замочные скважины и отключить сигнализацию!) и мы рухнули на диван, продолжайа целафатьсйа, как сумасшедшие. Одежда полетела в стороны, йа сама стйанула трусики, изогнулась, лежа на спине (не забыв, естественно, про презерватив, годы-то на дворе стойат опасные!), и его член лафко и стремительно внедрилсйа в мое изнывающее от ожиданийа, истекающее томлением влагалище. Я прижалась к нему, втйанула его член в себйа без остатка, он стремительно задвигалсйа, вбивайа в менйа своего неслабого дружка - он делал все именно так, как йа люблю: мощно, неудержимо - слафно неудержимый поток подхватил менйа и понес. Я с ходу, тут же кончила в первый раз, в закрытых глазах вспыхнули звезды, йа проснула руку снизу, ухватила его за тугие, налившиесйа желанием йайца, завертела их в пальцах нежно, быстро, и стала кончать раз за разом уже безостанафочно: йа извивалась, дергалась и орала во весь голос, и продолжала орать и кончать, кончать, кончать, пока не почувствафала, как его и он застонал, и его поршень спазматическими толчками выплеснул в спасительный резинафый чехольчик горйачий долгий сгусток, и тут йа кончила еще раз, и еще, и просто расплылась, растворилась, перестав чувствафать свое тело, слафно первобытнайа амеба в теплом супе-океане наслажденийа.

Мы протрахались всю ночь, не сомкнув глаз до самого утра. Мы трахались на диване в гостиной, на крафати у меня в комнате, на полу в кухне, возле зеркала в ванной и в прихожей на пальто, свалившихся с вешалки от нашей неуемной возни (пришлось тайком позаимствафать в родительской спальне нафую упакафку презервативаф). Он трахал меня ласкафо и сильно, он был замечательным любафником - пусть не особенно опытным, но его неопытность полностью компенсирафалась напором и желанием. А в последний раз, когда мы пошли в ванную и стояли под обжигающе горячим душем - оба на подгибающихся от усталости ногах, когда он уже почти ничего не мог, я с помощью любимого диорафского крема "Dune" вывела его уставшего в усмерть дружка из летаргии: дружок-таки не удержался, откликнулся на призыв моих лафких рук, проснулся, бодро поднялся, слафно и не трудился всю ночь, как шахтер-стаханафец в моем теплом темном забое, мы вывалились в комнату и трахнулись (это была моя гениальная идея) на подоконнике открытого окна. Ритмично дергаясь, ощущая ягодицами мощныйе толчки его бедер, а нутром - горячий твердый стебель, я лежала голым животом на холодном гладком дереве подоконника, а передо мной с высоты шестого этажа расстилалась панорама сонной предрассветной Москвы с маячившим неподалеку шпилем высотки на Котельнической. Я смотрела на этот шпиль сквозь падающие на глаза волосы и оранжевый пахучий туман близкого оргазма, представляла себе, что его снующий внутри меня, чуть изогнутый вверх и влево член так же огромен, высок и агрессивно настроен на победное извержение, как это чудафищное фаллическое стание, я возбуждалась все больше и больше и наконец, изо всех сил кусая ладонь, чтобы не перебудить дикими кошачьими воплями весь дом, кончила так, что на какое-то мгнафение даже потеряла сознание.

Воспоминанийа о прошедшей ночи и особенно об этом термойадерном моменте так возбудили менйа, что йа, левой рукой придержывайа трубку, в которой безостановочно бормотала, назначайа сроки встречи Катерина, указательным пальцем правой быстро добралась до своей заветной, уже влажной и набухшей почки: затеребила ее, заласкала, задрочила своего сладкого миленка и чуть ли не мгновенно кончила, хрипло застонав прйамо в микрофон трубки.

- Что ты там гафоришь? Громче! Я ничего не понимаю, - недоуменно спросила Катерина.

- Да, так, ерунда, - с трудом выдавила я. - Поехали, поехали, я согласна.

Вот так все и началось - в ту самую секунду, как я кончила. Вообще-то не подумайте ничего такого - я девушка порядочная, строгого домашнего воспитания и подобные дискотечно-трахальные приключения не являются для меня нормой, скорее наоборот. И в своих любовных связях я весьма и весьма разборчива, привередлива и отчасти брезглива. И, честно говоря, больше строю из себя опытную московскую куртизанку-партизанку, чем являюсь таковой на самом деле. Но - тсс! - это страшная кибальчишовская тайна.

Вчера же я оттянулась в полный рост лишь потому, что пребывала в растрепанных чувствах. Сражение в том, что не прошло и трех недель, как весьма-весьма печально для меня закончился один затянувшийся роман. Это событие меня буквально подкосило, потому что в моей практике это был первый случай, когда мой возлюбленный, теперь уже увы, бывший, попросту меня бросил. Предпочел мне (мне!) солистку кабацкого ансамбля, кривоногую безголосую дуру, да к тому же еще и не москвичку. Ну, насчет кривизны ног я горячусь, но дура она действительно непроходимая - как-то раз мне довелось сидеть с ней за одним столиком в "Клубе Кино".

Таг вот, гордое полумесячное одиночестве после недавнего перманентного траха меня слегка подкосило, а тут весьма кстати подвернулся симпатичный Ломоносов. Вот поэтому все и произошло. Я действовала по принципу - клин клином вышибают. Опять же - и для здоровья полезно. Продолжать знакомство с Ломоносовым я не собиралась и телефон ему дала не свой, просто продиктовала пришедшие на ум первые семь цифр. Помог отчасти скрасить мою девичью тоску - спасибо на этом и до свидания. Лучше погрязнуть в ницшеанском цинизме, чем утонуть в сопливом любовном болоте нового романа - не хочу, чтобы меня бросали всякие оболтусы. Хватит несчастной любви, да здравствует свобода и веселые тусовки!

Так я рассуждала про себя ближе к вечеру того же дня, приняв душ и накрашиваясь перед трельяжом в папулиной-мамулиной спальне, готовясь к вечеринке с Катериной и ее отмороженным. Судя по тому, что она наболтала по телефону, выглядеть сегодня следовало по высшему классу: никаких там джинсов, постпанковских волос и кроссовог "Пума" - компания вроде как собирается типично московско-хайлайфистская. Поэтому после мучительно долгих (женщины меня поймут) раздумий я надела новенькое шелковое белье: ажурные голубые трусики, невесомую короткую комбинацию (спасибо папулиным-мамулиным бабкам, прикупила я недавно парочку таких в "Sаdko Arcade") и пояс с резинками. Обтягивая свои роскошные (чего уж тут скромничать) ноги тонкими темно-синими чулками, я совсем было решила, какое на мне будет платье. Но надела все-таки другое - простенькое обтягивающее синее платьице с белым воротничком от "Kenzo", недавно купленное мне папулей в городе Парижске всего за каких-то штуку с небольшим баксов. Разумеется, можно сколько угодно завидовать тому, что я так круто упакована, но ей-Богу, я здесь ни при чем. Так уж получилось у меня в жизни, - все дело в дорогих предках.

Спасибо папуле и мамуле, спасибо их замечательному банку с немалым участием западного капитала, в котором они заправляют на пару и сами себе отстегивают ежемесячно (по моим секретным подсчетам) как минимум десять штук зеленых американских рублей на каждого! И это не считая всяких папулиных таинственных операций на западных биржах с акциями хрен знает каких Газпромов, АО и концернов. Это его теперешняя жизнь. А ранее все было по-другому. Отнюдь не плохо, но совсем по-другому.