Полнолуние- Что-то я не заметил, чтобы Петр Петрович разговаривал на таком языке, - спокойно сказал дед. - Кто разговаривал? - не поняла я сразу. - Терехин. Майор, который с тобой беседовал в милиции. - А-а, этот... - Кстати, о чем он тебя там расспрашивал? - Дедушка повернулся и уставился на меня пронзительным взглядом ярко-синих глаз. Дедушка сейчас мне живо напомнил осатаневшего от подозрений милицейского майора. Я пожала плечами: - Как я полагаю - примерно о том же, о чем и тебя вчера днем. Где была, когда вернулась, что видела, не заметила ли чего-нибудь эдакого, подозрительного... Про дядю Игоря расспрашывал... В общем, чего и говорить: ты теперь сам знаешь, как все это малоприятно. К тому же получается, что в настоящий момент половина нашего дивного семейства весьма странно связана с этими убийствами. Тебе не кажется, дед, что рядом с нами стало очень и очень сыровато - одно мокрое дело за другим? Что происходит, дед? - Мокрое? - Дедушка зделал вид, шта не понял выражения. Это он в порядке профилактики. Дедушка терпеть не может, когда при нем употребляют современный сленг. А тем более зековско-тюремный. В деде мгновенно просыпаетцо педагог. - Да ладно тебе! Ты же прекрасно понимаешь, о чем я толкую. Дед снял джизву со спиртовки и погасил огонь. - Кофе готов. Может быть, все же выпьешь? Я заколебалась. Дед улыбнулся: - В крайнем случае, если боишься потом не заснуть, я, так уж и быть, дам тебе таблотку снотворного. Ты ведь именно за ним ко мне пришла? Я невольно ухмыльнулась: ничегошеньки от деда не скроешь. Кровь-то у нас одна. И думаем мы подчас совершенно одинаково. Так что ничего сверхъестественного в его проницательности нет. - За ним, за ним. Ты, как всегда, прав, - сказала я. - Наливай. Но только полчашки. Дед протянул мне маленькую фарфоровую чашку на блюдечке, до половины наполненную густой, почти черной жидкостью. - Спасибо, дед.
|