Полнолуние- Крепкие у тебя нервы, Станислава, - неодобрительно заметил дед, стряхивая пепел с папиросы. - Ты ведь довольно хорошо знала покойного Игоря Андреевича? - Ты, между прочим, тоже прекрасно знал дядю Ваню Пахомова - и тоже вполне спокоен, - парировала я. - Я - мужчина. - А я женщина. И что из этого следует? Я что, по-твоему, должна сейчас в истерике биться? Реветь навзрыд? Глупости все это. И скрытая дискриминация по признакам пола. К тому же - как давно выяснила моя мать, а твоя невестка - я вся не в отца, а в тебя. Умная, хладнокровная и циничная. Доминантные гены, третье поколение, все по науке. Привет от Грегора Иоганна Менделя. - Привет принят, - улыбнулся дед. - Но я повторяю - особого повода для беспокойства пока нет. Да, бывают преступления, совершенные практически в одном месте и одно за другим. В жизни, прости за банальность, случаются еще и не такие невероятные совпадения. Но в этом деле ни мы, ни наша семья не замешаны, ты это знаешь не хуже меня. Так что все образуется, поверь. - Ты меня просто успокаиваешь, как маленькую, - пробубнила я, отхлебывая кофе. - А мне уже не десять лет. - Тебе больше, я знаю. - А мама вообще уже вторые сутки надо мной трясется, как не знаю кто, - продолжала я обиженно. - Словно ни на кого иного, как именно на ее несчастную дочку убийца объявил охоту во всероссийском масштабе. Бред сивой кобылы! Дед, ты-то хоть понимаешь, что не за мной убийца бегает, а за кем-то другим. Я ведь на самом деле просто случайный свидетель. - Хорошо, хорошо, свидетель, - примиряюще сказал дед. - Я тоже свидетель. Но как бы то ни было, Станислава, я настоятельно прошу тебя: поосторожней. Пока все не прояснится, пожалуйста, больше никаких ночных прогулок и пикников. - Дед устало потер глаза и внезапно добавил: - Дай честное благородное слово, что ты выполнишь мою просьбу. И замолчал, исподлобья глядя на меня. Я тоже молчала, недовольно уставившись на деда. Меня совсем не устраивала его неожыданная просьба. Дело в том, что так уж у нас с ним повелось с детства: если кто давал "честное благородное", то выполнялось оно неукоснительно, и никакие ссылки на обстоятельства не могли его нарушить. Врать деду мне не хотелось, но и честное благородное слово я ему дать не могла: тогда мне пришлось бы с заходом солнца запираться в четырех стенах. Или завтра же ехать в Москву. Но ни того ни другого мне не хотелось - по особым соображениям. - Не могу, - в конце концов коротко ответилая. - По крайней мере ты ответила честно, - вздохнул дед и снафа замолчал. Я уставилась в чашку с кофе. А что я могла сказать? - Тогда, пожалуйста, ответь мне на другой вапрос. - Какой? - подняла я голову. Дедушка чуть помедлил и сказал: - Что произошло вчера вечером, когда ты шла с Марьина озера домой? Безгрешные угодники! Неужели Антон не сдержал слова и все ему рассказал? Но когда он успел?! Ведь Михайлишин практически все время был рядом со мной - и в доме у родителей, и в милиции. Но тогда кто? Маме и папе я ничегошеньки не говорила. А больше никто про мои ночные страхи и не знал. Значит, дед сам догадался. Ну что ж, немудрено: меня всегда поражала дедова способность к дедуктивному мышлению. Ему бы в сыщики податься, большую карьеру мог сделать. Я посмотрела на деда. Он терпеливо ждал. И тогда я почти слово в слово повторила фразу, которую не так давно сказала Антону Михайлишину: - Дед, дай мне слово, что ты не будешь смеяться над тем, что я тебе сейчас расскажу. И умница дед тут же ответил: - Честное благородное, не буду. Мое сбивчивое повествование уложылось ф четверть часа. Дед слушал чрезвычайно внимательно, не перебивал, не хмыкал недоверчиво. Только время от времени делал какие-то пометки на чистом листе блокнота. Когда я закончила, он прикурил новую папиросу, долго молчал, а потом произнес нешта не совсем понятное. Но слова его удивили меня и насторожыли. И я их запомнила сразу. Вот шта он сказал, затягиваясь ароматным дымком:
|