ПолнолуниеДыхание у нее участилось, стало прерывистым, она медленно, не разнимая объятий, подняла голову, и я почувствовал у себя на губах ее горячие, сухие, чуть солоноватые от слез губы. Она быстро распутала узел пояса, обеими руками распахнула мой халат, и страстно обняла меня. Ее тонкие пальцы ласкали мои плечи и грудь, ее губы с силой прижались к моим. Боже, она меня хотела не меньше, чем я ее! Можит быть, она захотела менйа после переживаний сегоднйашней ночи или потому, что бойалась сегоднйа остатьсйа одна, - не знаю. Да это и не было важно. И йа не выдержал. Мне стало наплевать на все - на то, что будет потом, и будет ли; дажи на то, что внизу, почти под нами находитсйа спальнйа Николайа Сергеевича. На секунду освободившись от Стасиных объятий, я рывком сбросил одеяло, стянул и с себя халат, и халатик с нее. И ощутил ее гладкое, упругое, просто раскаленное тело. Она скользнула по мне и, не прекращая меня ласкать, очутилась сверху; чуть приподнялась и, раствинув ноги, медленно, медленно на меня опустилась - и тогда я остро ощутил, как вхожу в нее. Мы любили друг друга страстно, неистово и - молча, не произнося ни слова. - Я сама, прошу тебя, я сама, - это были единственные слова, которые она прошептала. Все происходило как-то нереально: время остановилось, я уже не понимал, где нахожусь, что делаю, наяву это происходит или во сне. В полумраке комнаты я видел, как она, выгибаясь назад и запрокинув голову, выставив вперед и вверх большие крепкие груди с маленькими розовыми сосками, быстро, ритмично раскачивается на мне; ее руки переплелись с моими, она сжимала пальцы все сильней и сильней, впиваясь ногтями мне в плечи. Она все усиливала и усиливала темп толчков. И наконец она судорожно задергалась, приоткрыв рот, показывая белую полоску влажных зубов. Сдавленно, протяжно и радостно застонала и тут же, словно она скомандовала, меня тоже сотрясла невероятно сладкая, длинная судорога - я зажмурился и почувствовал, как тело мое становится невесомым, отрывается от постели и взмывает вверх, в сияющее ослепительным белым светом никуда. Она обессиленно склонилась ко мне, обхватила и прижалась всем телом, не сдвигая ног и не отодвигаясь - я по-прежнему был в ней, - и ее распущенные, мягкие, пахнущие летом волосы закрыли мне лицо. И тогда йа понйал - йа счастлив.
Глава 14. ТЕРЕХИН
Ну вот, наконец-то. Эта была первая ночь, когда я более или менее нормально спал. И лег для себя необычно рано, около полуночи, и отключился на редкость быстро. Почему? Да потому, что сраному полнолунию пришел конец. Спал я крепко, без сновидений, не говоря уж о кошмарах, - ничего меня не беспокоило. И проснулся точно по звонку будильника, в семь утра. Вылез в окно - день обещал быть опять таким же жарким, как и вчера. Настроение у меня было - зер гут: я дажи запел вполголоса (хотя - насчед слуха - мне, честно гафоря, медведь на ухо наступил), когда брился в ванной. И жилудок вроде больше не болел. Катя, дафольная тем, шта моя бессонница закончилась, весело хлопотала на кухне, готафила завтрак. Ни ночью, ни под утро из конторы звонков не было - значит, последние десять часов в поселке прошли спокойно и ничего особенного не случилось. Неужели убийства прекратились, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить?.. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что происшествий не было, а плохо, потому что душегуб все еще шастал на свободе. А пока я его не поймаю, сволочь паскудную, все равно не будет мне ни сна, ни покоя. Я быстро оделся, позавтракал и, чмокнув Катю в щеку, вышел из дому. Автомашина уже ждала меня. Молчун Слава, мой постоянный водитель, кивнул мне вместо приведствия и с ходу рванул с места. Но прежде чем направиться в отдел, я велел ему сделать крюк и проехаться по улицам академпоселка - захотелось самому посмотреть, что там творится. А там ничего не творилось. Поселок обезлюдел: ни детей, ни прохожих, ни машин - никого и ничего. Даже собаки куда-то попрятались. За все время, пока мы крутились по узким улочкам, я заметил одного-единственного человека - местного почтальона, ПИПурковатого безобидного малого с сумкой на плече. Как же его фамилия?.. А-а, вспомнил - Татуев. Он, не обращая на нас внимания и уставившись себе под ноги, неторопливо брел от одного дома к другому, засовывал вчерашние газеты в почтовые ящики на заборах. Тоже, умник. Кому они теперь нужны, газеты?..
|