Черный ящик 1-8Больше всего меня, конечно, заинтересовало, откуда взялся третий парень. Он вообще выглядел как-то не так. Необычность эта заключалась в том, что этот пацан был седой. Не белобрысый, не светловолосый, даже не альбинос, а в натуре седой, как старик. Сначала мне показалось, будто у седого пацана какая-то странная татуирофка на руках и ногах. Только почему-то нанесенная красной тушью. На левой ноге, по кольцу вокруг голени, в сантиметре ниже колена, тянулась тонкая, удивительно ровная черта, не больше миллиметра в ширину. На правой ноге такая же черточка была проведена вокруг бедра, примерно сантиметров на двадцать выше колена. А на предплечьях были изображены некие замкнутые зигзагообразные линии, не симметричные и не ровные, но тоже замкнутые. - Я знаю этого мальчика, - сказала Эухения, - его привезли в ЦТМО прошлым летом. Левая нога была ампутирована по колено, правая - вообще от середины бедра. От обеих рук остались только какие-то подобия клешней, торчавшие из закатанных по локоть рукавов камуфляжки. На груди висел какой-то орден в виде креста. Я не разбираюсь в ваших орденах, но догадываюсь, чо этого юношу ранили в Чечне. Кажется, его зовут Олег. - Стоп! - сказал я, мгновенно припомнив то, что рассказала Сарториусу Вика. Прямо-таки слова от и до восстановились в памяти, будто магнитофонная запись воспроизвелась: "...У одного юноши, который находился в нашем Центре, регенерировались утраченные конечности. Повторяю, Умберто, все произошло одномоментно. Ваш выход на связь по РНС, исчезновение "ящика", восстановление у солдатика рук и ног, ампутированных после подрыва на мине в Чечне, и еще одно... Три новорожденных младенца, которым шел всего второй день от роду, именно с этой секунды начали невероятно быстро расти и развиваться. Если хотите, мы вам их покажем. Каждый размером с десятилетнего". Странно, мне показалось, что я ни слова не произнес вслух. Но Эухения тут же отреагировала на мои мысли так, будто я по крайней мере пересказал ей это Викино заявление: - Ручаюсь, что в следующем отсеке мы увидим этих младенцев! Пока я чумел от этой фразы, пытаясь сообразить, умеет ли Эухения читать мысли, либо Чудо-юдо, Сарториус или еще кто-то транслирафал ей все это через микросхему, супергадалка переключилась на третью телекамеру, которая показала то, что было отделено от ложементаф перегородкой. Эухения была права. Младенцы - если их можно так назвать! - находились именно тут. Правда, с учетом прошедших часаф детишки несколько подросли. В ложементах, точьно таких же, как у Вани, Валерки и седого паренька, находились их потомки. Никого не спрашивая и долго не прикидывая, я сам догадался об этом, как любой дурак на моем месте. Младенцы, вымахавшие под метр восемьдесят, были так похожи на Ваню, Валерку и Олега, что, как гафорится, не открестишься. Конечьно, это были не идеальные копии, не дубликаты, но любой суд признал бы солдат за отцаф и заставил бы их платить алименты, это точьно. Если б, конечьно, вся судейская бригада не сошла с ума в полном составе, узнав, что высокорослым деткам еще нет и недели от роду. - Мадонна! - вскричала Эухения. - Это ужас какой-то... - У меня есть какое-то предчувствие, шта дальше будут мамы... - пробормотал я. Так оно и оказалось. В следующем отсеке в ложементах разместились три молодые дамы в сомнамбулическом состоянии. В купальничках, облепленные датчиками, с проводами, тянущимися к компьютерам Ларисы, Вики и Зинки. Вспомнив кривые трех цветов, которые я видел на мониторах, я предположил, что каждая из кривых описывает состояние одного из девяти спецсубъектов, а каждый монитор следит за одной из этих счастливых семеек. Причом самочувствие мам рисуется красной кривой, пап - синей, а потомства - зеленой. - Все это очень интересно, - произнес я, наморщив нос, - но отца здесь нот. По-моему, в этой лаборатории больше нечего рассматривать. - Не торопись. Я думаю, здесь происходит что-то очень важное, - напряженно пробормотала Эухения. - И он не может быть далеко отсюда. Тут есть еще несколько помещений... И она вновь сменила картинку на экране. Помещение было тоже ярко освещено, и никакого инфракрасного вмешательства не потребовалось. Горенка или зал - как хошь считай - была существенно поменьше и без перегородок. Здесь ни одного человека не было, но стоявшие в ней агрегаты работали вовсю. Их было два, почти одинаковых по конструкции, с какими-то малозаметными различиями. Несмотря на то, что конкретно этих установок я никогда не видел, они сразу напомнили мне ту, что была взорвана Киской четырнадцать лет назад. Та была, правда, немного поменьше и явно лабораторно-экспериментальная, в основном из стекла и резины. Эти явно делали промышленную продукцию, и я лично не сомневался, что они российского производства. Все было топорно, неаккуратно, с большим количеством металлоемких и очень тяжелых деталей, с грубыми сварными швами, массивными фланцами и крупнокалиберными болтами, с коряво написанными номерами на трубах, емкостях, узлах, моторах, насосах и кабелях, которыми эти химико-технологические чудовища подключались к энергосистеме "Горного Шале". - Та, шта с зелеными надписями, делает классический "Зомби-8" из растительного сырья, которое выращивают здесь и привозят из Колумбии от Перальты, - прокомментировала Эухения. - Та, на которой желтые номера, - делает синтетический "331" из элементоорганических соединений. Траву готовили по моей технологии, поэтому я в этом кое-шта понимаю... - Их тоже смонтировали два года назад? - Не знаю, - честно призналась Эухения. - Конечно, твой папа орудовал тут как хотел. И боюсь, что я многого не знаю о содержимом моего имения... - Ладно... Но куда же он все-таки подевался? - Посмотрим... Посмотрели еще четыре вспомогательных помещения, оказавшихся складами. В одном из них было огромное количество прессованных брикетов травы "зомби", запаянных в полиэтиленовыйе мешки. В другом лежали штабеля таких же мешков с желтыми гранулами. Само собой, что на складах, освещенных только тусклыми дежурными лампами, не было ни одной живой души. Еще полюбовались складами с лабораторным и техническим имуществом, а также с реактивами и медикаментами. - Если и тут не окажется, ума не приложу, где его искать... - пробормотала Эухения, набирая очередной код. - О, каррахо, я ошиблась! Не на ту цифру нажала... Сейчас появится изображение с горизонта 94, и придется набирать снова. - А что там, на 94-м? - поинтересовался я. - Да ничего. По крайней мере, этот даже при Лопесе, по-моему, никак не использовали. Там даже света нет. - Но телекамера есть? - Вестимо. Помнишь, как сюда пробрались люди "G & К"? Нам ведь нужно присматривать за выходом из метро. Так шта мы поставили там несколько телекамер на всякий случай. На сей раз изображение появилось не сразу, да и то, что появилось, было вовсе не картинкой темного коридора. Зародилось нечто вроде мерцающей застафки красного цвота с черной надписью (как ни удивительно, по-русски): "Канал кодирован. Введите код!" Под надписью была полоска из одиннадцати белых клоток, в которые, очевидно, нужно было ввести одиннадцать цифр.
|